Внутри Триш провернула рычажки, запуская небольшие механизмы, тут же осветившие вытянутую комнатку теплым сиреневым светом.
— Это была кибитка нашей танцовщицы, — вздохнула Триш, обведя внутреннее убранство печальным взглядом. — Вчера Джанин объявила о том, что влюбилась и собирается замуж. Эх… Если бы дожди не вынудили нас простоять на одном месте так долго, она бы и не снюхалась с тем лавочником! И вот только мы отъехали, как она заныла, что хочет вернуться к нему. Мы все верили, что схлынет… Сколько раз она влюблялась! А вчера днем он нас догнал, и наша дуреха мигом побросала в сундук самое ценное и умчалась строить жизнь оседлой горожанки. Заявила, что не вернется. Что ж… думаю, она не будет против, если вы возьмете что-нибудь из ее вещей.
Я смущенно кивнула, осматриваясь. Небольшое помещение представляло собой малогабаритную квартиру в миниатюре: на дальней стороне под окошком расположилась кровать, застеленная лоскутным покрывалом, дальше половину пространства отъедал шкаф с множеством дверок, а напротив него разместился вытянутый стол с несколькими зеркалами над ним. Пол устилали плетеные коврики, стены были обклеены афишами и газетами. Среди множества пожелтевших газетных листов я заметила парочку свежих.
— До нее тут жила старушка Фэлли. Она была чудаковатой гадалкой, но делала нам хорошие сборы… — улыбнулась Триш, заметив мое любопытство. — Жалко очень. Ее не стало пять лет назад. А теперь и наша единственная приманка сбежала. И так едва сводили концы с концами. Ума не приложу, что теперь делать.
Я слушала девушку, а сама с неподдельным интересом рассматривала газеты. Их наклеили кое-как, явно пытаясь избавиться от сквозняков. Первым делом я вгляделась в дату на свежих газетах, а уже после мельком прочла заголовки статей. Танцовщица не заботилась о читабельности, поэтому первый лист был наклеен вверх тормашками, часть второго отсутствовала, а третий вообще состоял из разрозненных кусочков.
Внезапно мое внимание привлекла статья, большая часть которой отсутствовала. От первых же строк меня бросило в ледяной пот. Прикоснувшись пальцами к бумаге, я медленно пробормотала:
— Да, сейчас всем тяжело живется.
— Ладно, — хлопнула в ладоши Триш. — Не стесняйтесь. Берите все, что нужно. А потом приходите. Мы сейчас навес организуем, и можно будет спокойно поесть, позабыв про дождь.
Когда девушка вышла, прикрыв за собой скрипучую дверцу, я с тревогой глянула на Лотту и сказала:
