У алтаря ваших слов —
Всегда живые цветы.
Строки ваши звучат:
Голос из темноты,
Тянутся в небеса,
Ширятся над страной,
Символ свободы —
Ода любви земной.
В море холодных дней,
Строки ваши – маяк
Даже и через век
Свет его не иссяк.
И с высоты его,
Радуясь, на краю
Смотрите на печаль
И на любовь свою.
Сегодня воскресенье, 10 февраля[48]. Тейч узнала о моей любви и говорит мне: «Лучше бы ты влюбилась в Мацека. Потому что Зигу красивый, умный, интеллигентный, но он никудышный и в самом деле вымотает тебя. У него то одно, то другое, и никогда не поймешь почему». Да! Господи, вторая часть – правда. Никудышный, о нет! Зигу, ты? Ты лучше всех, лучше, лучше, лучше.
11 февраля 1941 г., понедельник[49]
Господи Боже, моя бедная мама так далеко! Бедняжка, ей там плохо, она совсем одна. Я бы очень хотела, чтобы она к нам приехала, потому что у меня большая проблема и мне так грустно, а этот ужасный человек меня изматывает! Тейч была права. Он мучает меня морально, просто упражняется: сжимает и разжимает. Сегодня обиделся – из-за чего? Не из-за чего – он сделал милое личико, а я пошла в класс и только позже подошла к нему. А не наоборот. Конечно, днем он не пришел на репетицию, а после репетиции так на меня посмотрел, что у меня от страха кровь застыла в жилах. А потом крикнул Польдеку: «Ты это брось!», так что… да. Господи, чего он хочет? Зигу, пощади, зачем ты меня так мучаешь?! Я больше не могу! Святой Боже, помоги мне!
12 февраля 1941 г., среда
Мама приехать не может; там так плохо, голод. Зигу злится на меня, на репетиции не ходит. Господи! Господи! Помоги!
13 февраля 1941 г., четверг
Ура! Мне надо заставить себя все тебе нормально объяснить. В школе извинился. Но как? Как будто ничего не произошло. Подошел ко мне, обнял меня так ласково, и мы проболтали всю перемену. Нас видела вся школа, черт побери! Строили идиотские рожи. Тейч хихикала. Зигу пришел на репетицию, а потом мы пошли, то есть я и он, в красный уголок. Элу пошел с нами, мы умирали со смеху; было здорово. А потом я одна болтала с Зигу (ах, эти газеты, все суета), потом пришла Стела – моя главная соперница. Мне, конечно, понятно ее настроение. Тогда я сказала Зигу, что пора идти, и мы пошли. Вальдек, милый, бедный Вальдек, у него с головой не все в порядке, он хотел оставить нас наедине и пойти отдельно, но я не позволила. Распрощались в городе. А потом мы остались с Зигу. Встретила нашу Норку, Белку и Гелку и других городских. Мы болтали о всяких пустяках (слава богу, что существует Кубракевич). Потом встретила Мацека, Польдека и Юлека. Мацек в шутку чуть меня не чмокнул посреди улицы. Конечно, ехидничал насчет Зигу и меня. Потом мы снова остались наедине и снова болтали о приятных вещах. Вообще, я не знаю, так и будет до конца света? У тебя бывают такие обыкновенные разговоры? Мне нужно спросить. В такой-то момент Зигуш подумал, что я обиделась: «Ренуся, ты сердишься на меня?»
