7 февраля 1941 г., пятница
О! Намного лучше! Почти хорошо. У нас с ним был долгий разговор в красном уголке. И каким-то образом сердце мне подсказывает, что он вышел в город из-за меня (хотя, как он шел – Господи, смилуйся над ним). А мне пришлось оставить его там и идти учить польский. Такова жизнь (типа того). Но я вовсе не жалуюсь. Хотелось бы просто, чтобы расправились крылья и – ф-р-р-р…
Сегодня Мацек мне говорит: «Аурелия С., урожденная Шпигель… я бы хотел, чтобы вы двое поженились, потому что ты мне нравишься и он мне нравится». Я ему говорю: «А тебе что до этого? Ты будешь другом дома», на что Мацек говорит: «Да, и может быть, со временем тебе это надоест…» Нет, мне не может надоесть с Зигу! Он так всем нравится, что, мне кажется, я могу с ума сойти от ревности! Господи… не бросай меня, и ты, дорогая мама!
8 февраля 1941 г., суббота
Сегодня суббота 8 февраля, у меня был прекрасный день. В школе Зигу уверил меня, что будет за меня голосовать, поскольку он член жюри, и что он даст мне все возможные баллы. Потом, после матча, я его подождала, и мы пошли вместе. Вместе, ты слышишь? С нами шел еще один мальчик, но он не в счет, и в любом случае он скоро ушел.
Когда мы добрались до красного уголка, вскоре ушла одна из моих многочисленных соперниц. Мне было не сосчитать всех тех взглядов, которые он мне подарил. Но он это делает как бы скрытно, как будто не хочет, чтобы я заметила. Эх! Он замечательный парень, самый красивый в школе! Пожалуйста, Господи и Булуш, пусть все так же продолжается…
А теперь мне надо заняться делом. Мне надо написать стихотворение, посвященное Мицкевичу. Я его должна написать, а смогу ли? Будут ли мои слова достойны этого человека? Не уверена, что смогу, я сомневаюсь… но все-таки… возможно…
