9 января 1941 г., четверг
Сегодня… О, боюсь даже сказать – я ходила на матч. Ничего особенного не было. (Просто один раз мяч попал моему прекрасному, дорогому Зигу в челюсть; так сильно, что он согнулся от боли. Бедный мой, дорогой. Я очень волновалась.) Но после матча! Ох! Мы шли вместе, и я ему сказала, что во время матча очень расстроилась. Он спросил: «Почему?» Я говорю: «Потому». Он настаивает: «Ну почему?» Я говорю: «Просто расстроилась. Оставь меня в покое». «Говори прямо». Он просто хотел, чтобы я сказала: «Потому что ты играл».
Ирка шла впереди нас с Генеком, но Зигу так устроил, что мы отделились. Наконец-то одни! Что нам готовила судьба? Судьба пожелала, чтобы мы увидели Арианку на катке. Мы спустились к катку, а эта малявка решила присоединиться к нам. Но Зигу ничего не сказал. Он был в приподнятом настроении, что-то бормотал на идиш и спрашивал, почему он меня не видел в прошлом году. Еще он спрашивал, когда мы пойдем в кино, и то да сё. В городе меня увидела Гиза и состроила глупейшую физиономию. Потом нас увидел Польдек и, разумеется, не отстал.
Зигу собирается изучать медицину, он сказал: «Рена, что мы будем делать в будущем году? Ты приедешь во Львов, и мы будем вместе учиться». Ура! Ура! Зигу – отличный парень и говорит такие приятные вещи! Если бы только здесь была мамочка – я бы вполне могла считать эти дни самыми счастливыми на сегодня. (Только он немножко озорной, не как другие мальчики – они грубые.)
10 января 1941 г., пятница
Я его люблю, схожу по нему с ума! Сегодня весь день его не видела. Это меня бесит. Если он пойдет завтра в Социалистический клуб, я тоже пойду.
Ирка подарила мне слоника. Она подула на него на удачу мне и Зигу.
10 января 1941 г., воскресенье
Что тебе рассказать? Такое странное чувство, все так тяжело и так отвратительно… Как будто вокруг нас снуют пешки, как будто в темноте светится пара черных глаз.
Видела его сегодня, мы даже погуляли по городу, но это все Ирка, это она устроила. Потом он проводил меня домой, вроде бы по собственному желанию, но опять-таки благодаря Ирке мы остались наедине. Мы оба чувствовали себя разбитыми. Он был вполне вежлив, но чувствовалось, что хотел остаться с Иркой.
Да, сейчас я в таком состоянии, что еле могу держать ручку. Не понимаю, что мне говорят, все забываю, не пишу, а ночью просто ложусь в постель с широко открытыми глазами и думаю… думаю… Мама, как бы я хотела выплакать все глаза с тобой. Мама! Мама! Приезжай!
