Главным героем сегмента, посвященного страстям Христовым, Гриффит оставил Иисуса Христа, а его коллективным антагонистом – фарисеев. В сегменте, посвященном гугенотской резне, действуют Екатерина Медичи и Карл IX, а также придуманные Гриффитом герои-гугеноты Кареглазка (опять сентиментальное прозвище, намекающее на символическое значение образа героини) и ее жених Проспер Латур. В вавилонском сегменте фигурируют царь Валтасар и его противник, верховный жрец, который действует в пользу персидского царя Кира, а также Горянка (Констанс Толмедж) – девушка-воин, влюбленная в Валтасара.
Здесь стоит отвлечься и вспомнить об основных признаках героя, выделенных нами в разделе «Главный герой», – помните, мы договорились, что, помимо ясной цели главного героя, которая становится основой конфликта истории, его необходимо наделять и другими особенностями, которые делают его интересными для зрителя? Характером, который может быть описан, например, через его темперамент или психотип, секретом, усиливающим интригу, сокровищем – то есть редкой или специфической способностью или возможностью – и недостатками.
Большинство героев «Нетерпимости» в этом смысле весьма условны, почти идеальны. Иногда это оправданно – например, с тем, что Гриффит решает образ Христа как героя без недостатков, в данном случае сложно поспорить. Но подобным образом решенные главные герои есть и в других сегментах. Малышка и Кареглазка – абсолютно небесные создания, поверить в реальность этих девушек очень сложно. Исключение составляет Горянка, которую играет Констанс Толмедж. Эта актриса преимущественно комедийного плана создает яркий, отчаянный образ, при этом она случайно или намеренно похожа на суперзвезду Мэри Пикфорд.
Стремление Гриффита сделать своих героев безупречными напрямую связано с его идеей. То, что эта идея является основополагающей в истории Христа, доказывать никому не нужно, поэтому три другие истории Гриффит подгоняет под библейский образец – дамы из пуританского общества, католики под руководством Екатерины Медичи и вавилонский верховный жрец становятся у Гриффита фарисеями соответствующих эпох.
Итак, мы видим не менее 50 переходов между историями (на некоторых из них появляется Вечная Матерь с колыбелью). Есть, разумеется, и внутриэпизодный монтаж, который по мере приближения к кульминации становится все более агрессивным.
Параллельный монтаж – не единственный конек Гриффита, он продолжает оттачивать свое мастерство в управлении вниманием и эмоциями зрителей. Одна из самых впечатляющих сцен фильма – о том, как женщины-пуританки в борьбе за нравственность отнимают у Малышки ее новорожденного ребенка. После яростного, но неудачного сопротивления Малышка остается лежать на полу в своей квартирке, потом – укрупнение до детали – тянется к детскому носочку, сжимает его в ладони…
