Все это происходит в реалиях, характерных для начала XX века: промышленник Дженкинс, олицетворяющий американский капитализм, поддерживает пуританскую организацию, которая борется за чистоту нравов и против увеселительных заведений, и из-за этого вынужден снизить зарплату своим рабочим. Они устраивают стачку, войска расстреливают рабочих.
Парень по обвинению, подстроенному Мушкетером из трущоб, попадает в тюрьму, и, пока Малышка дожидается Парня, у них рождается ребенок, но его забирают ханжи-пуритане. Когда Парень возвращается домой, он застает там Мушкетера из трущоб, который домогается Малышки. Эту сцену видит и спрятавшаяся за окном Одинокая, которая стреляет в Мушкетера из трущоб и убивает его. Под обвинение опять попадает Парень, ему грозит смертная казнь. В день казни Одинокая признается Малышке в убийстве, но удастся ли спасти Парня? Нужно догнать губернатора штата, который уехал на поезде, а затем успеть в тюрьму до того, как Парня повесят!
Одним словом, материала для создания большого и интересного фильма, который позволил бы Гриффиту на этот раз проявить себя режиссером-гуманистом, а не консерватором и реакционером, которым он однозначно зарекомендовал себя, выпустив «Рождение нации», хватало. Но в какой-то момент – судя по всему, под влиянием эпического фильма «Кабирия» (1914) итальянского режиссера и продюсера Джованни Пастроне – Гриффит решил значительно расширить свой первоначальный замысел и дополнить будущий фильм еще тремя независимыми историями. И для этого он выбрал ни много ни мало:
● историю Христа;
● Варфоломеевскую ночь;
● историю взятия Вавилона персами,
а основной темой фильма решил сделать нетерпимость как источник всех противоречий. Так проект «Мать и закон» превратился в «Нетерпимость».
Но как рассказать в одном фильме четыре совершенно разные истории? Гриффит принял решение сделать следующий шаг в развитии параллельного повествования. Действительно, почему бы с использованием параллельного монтажа не рассказать истории, которые происходят в совершенно разное время в разных местах?
Итак, фильм открывается общим планом героини по имени Вечная Матерь (Лилиан Гиш), которая, находясь в неопределенном пространстве и времени, качает усыпанную розами колыбель. В течение пяти минут Гриффит делает неторопливую экспозицию сегмента «Мать и закон», еще три минуты тратит на показ древнего Иерусалима и его жителей, затем на четыре минуты перемещается в Париж 1572 года, демонстрируя пышный двор Екатерины Медичи и улицы средневекового Парижа, потом ненадолго возвращается в США и, наконец, ошеломляет зрителей видами древнего Вавилона 539 года до н. э. Вавилонскую историю Гриффит трактует как конфликт между сторонниками различных верховных божеств – бога Мардука и богини Иштар.
