— Не егози так, Калина. Это вопрос доверия всаднику. Ты боишься, что я не удержу тебя?
— Нет, мне просто непривычно…
— Надеюсь, тебе и не придется привыкать. У тебя будет нормальная коляска, кучер и…
— Ригер, прости, что перебиваю, но коляска, кучер, свой дом требуют денег.
— У тебя есть деньги, Калина. И совсем не малые. Их хватит очень на долго, если ты не начнешь тратить бездумно.
— Ригер, любая, даже самая большая сумма денег, она — конечна. Вот скажи, как ты собираешься дальше жить? Ну, сделаешь ремонт и купишь маме украшения и одежду. Ну, наймешь слуг… А потом? У тебя, ты сам говорил, почти нет земли. Или ты купишь деревню и будешь собирать налоги?
— Не знаю, Калина. Понимаешь, я с детства жил довольно бедно, но в семье есть родственник, двоюродный брат отца. Он был неженат и бездетен и всегда считалось, что я получу наследство после его смерти. Он был старше отца на шесть зим. Убежденный холостяк, скупой и занудный.
Я рассмеялась. Кажется, я уже знала, что будет дальше!
А главное, во время разговора я даже как-то забыла про коня и, пожалуй, нашла точку равновесия. Больше не было страха упасть, да и Ригер за мной присматривает.
— Почему ты смеешься?
— Ригер, я думаю, что твой дядя неожиданно женился и родил наследника.
— Уже двух…
— И что ты собираешься делать?
— Теперь, когда у меня есть деньги, возможно, я женюсь.
Я рассердилась! Ну что за… Женится, наплодить нищеты и бросить детей барахтаться так же, как он сам сейчас?
— Ригер, скажи, когда у тебя будет наследник, ты хочешь, чтобы он был контрабандистом?
— Я? Нет! Конечно — нет! Что за дурная мысль?!
— А что ты ему оставишь в наследство? К тому времени, как он подрастет, дом будет требовать нового ремонта, деньги ты истратишь на жизнь и хорошо, если хватит ему на учебу! И у него, в отличии от тебя, даже нет двоюродного дяди-холостяка. Даже надежды на это у него не будет! Кем он вырастет, Ригер? Пойдет пиратом, и будет зарабатывать работорговлей? Женится на престарелой, но богатой тётке? Начнет побираться по другим родственникам?
Я чувствовала, что Ригер злится.
— Прости, если я лезу не в свое дело, Ригер… Но я думала, что я твой друг.
— Ты мой друг, Калина. И дело уже не в спасении моей шкуры. Но я не знаю больше ни одного человека, на которого могу положиться так, как на тебя. Кто не предаст и не обманет. Я буду честен с тобой. Когда я уходил в город, я специально не стал брать деньги, ну, свою долю, с собой… Я думал так — деньги заставили Майва, с которым мы столько прошли вместе, воткнуть нож мне в спину. Я просто хотел знать, что будешь делать ты, если даже ножом… тыкать не нужно… Прости, но мне очень важно было это узнать. Я приношу тебе свои извинения, шталь Райза и клянусь — больше никогда и никаких проверок. Мне странно, что моим другом стала женщина. Да, это странно… Но тебе я верю во всем. Так что, да… Мне не приятен этот разговор, но ты вполне имеешь на него право. И скажи, считаешь ли ты меня своим другом?
