Да, мне не нравилась эта идея, Ригер был крупный мужик, если что — я не справлюсь. А спать рядом — почти провокация. Но по сути — я взрослая женщина, что там бывает у людей в постели — я и так знаю. Да, изнасиловать меня он сможет… Но и горло ему перерезать потом я тоже смогу. Вряд ли он ожидает от меня такого, а рано или поздно он уснет. Решив для себя этот вопрос, я шустро орудовала иглой.
Низ я сделал тонким, всего в два слоя, все равно под нами будет лапник в несколько слоев, а вот верх и боковины — максимально толстыми. Я пустила на этот спальник все остатки всех тканей. Даже бинты оставшиеся пришила по краям, и куртки, и лоскуты от рубах покойников… Они, конечно, были постираны, но меня, внутренне, все равно передергивало… Осталась только чистая одежда нам на смену, по паре рубах и брюк, сам рюкзак и мое рубище, то самое длинное и грубое платье. Его я планировала использовать как ночнушку. Тем более, что от частых вывариваний в щелоке она немного смягчилась.
Прошло четыре дня… Мы уже тихо «подвывали» от вынужденного безделья.
Успехи в языке меня, конечно, радовали. Нет, я не говорила свободно, но много работала над произношением. Пополнила словарный запас не одним десятком фраз и, в целом, была довольна. Периодически мы прерывали этот языковой «интенсив», вставали и бродили по пещере. Я делала приседания, наклоны и прочее чтобы размяться. Ригер просто ходил кругами. Пещера была достаточно большая, в ней, даже, были ходы и ответвления, но туда мы не совались, а любые нагрузки, наклоны-повороты-приседания я ему запретила. Я не великий врачеватель. Не знаю я точно, сколько времени нужно на полное заживление. Да и в любом случае он будет быстро уставать и слабость чувствовать, пока кровь не восстановится. Тут я вообще не представляла, сколько нужно времени.
Дождь прекратился вечером на пятый день. Еды остались совсем крохи, потому утром я распалила из последних веток на улице маленький костерок, заварила чай и мы доели последние сухари. Рыба кончалась и крупы осталось буквально на два-три раза. Ригер со скандалом потребовал штаны. До этого он ходил в длинной солдатской рубахе. Она почти доставала до колен. Ну, пришлось отдать — швы уже не нуждались в обработке, почти зарубцевались, это даже я понимала, в туалет он ходил сам. Но я строго запретила ему уходить от лагеря. Мало ли — голова закружится и потеряет сознание. И хорошо, если на пляже, а если на спуске или подъеме?
