— Хорошо так рассуждать, прожив, как вы говорите, двести лет.
— Виктор, послушайте, пожалуйста, старого и глупого философа. Очень давно я совершил большую ошибку, решив сделать мир лучше. Мир не может быть лучше или хуже, он такой, каким его делают живущие в нём люди. Человечество тоже нельзя исправить, его просто надо поставить в соответствующие условия. Теперь я понимаю эти простые истины, но понимать не значит принимать. Слишком поздно перестраивать мировоззрение. Детей у меня нет и передать секрет некому. Если ты согласишься, и будешь продолжать начатое дело, выражаясь философским языком, изменять условия жизни людей — я раскрою тебе секрет долголетия.
Виктор резко остановился и недоверчиво уставился на профессора:
— Неужели такой секрет существует, и вы мне его откроете за такую малую цену?
— Ты только по наивности считаешь, это малой ценой, — невесело улыбнулся профессор.
— Я в любом случае когда-то выйду из тюрьмы и опять займусь тем же делом, так что ничего не теряю, — возразил ему Виктор.
— Я тоже так думал, и был глуп, — устало махнул рукой профессор.
— Не вижу никакой глупости, — упрямо возразил Виктор.
— Вот и я не видел, — совсем глухо отозвался профессор.
— Так расскажите дураку. Наставьте на путь истинный, — усмехнулся Виктор.
— А тебе не страшно? Ведь получив мой секрет, ты не сможешь от него отказаться, — внимательно глядя в глаза Виктору, произнёс профессор.
— С какой стати я должен от него отказываться? — удивился Виктор. — Я хочу прожить подольше.
— Все мы в молодости идеалисты и романтики. Но вместе с мудростью время приносит усталость, а я устал, — совсем тихо пробормотал профессор и ещё тише добавил: — Всю жизнь я делал ошибки, и так и не нашёл правильного пути. Может быть, тебе повезёт.
— О чём ты говоришь, старик? — Виктор непонимающе уставился на собеседника. — Я не понимаю тебя.
— Ха-ха… я сам себя уже не понимаю. Может, у меня старческий маразм? — рассмеялся профессор.
— Наверное, ты и впрямь сумасшедший, — пробормотал Виктор.
— Последний раз спрашиваю, хочешь получить мой секрет? — уже вполне серьёзно, спросил профессор и встал с кровати.
Виктор прекратил ходить по камере и посмотрел на профессора. Похоже, тот не шутил насчёт секрета. Сумасшедшим в этот момент он совсем не выглядел.
«А что я теряю?» — подумал Виктор и ответил:
— Да, хочу.
— Ну что ж, ты принял решение, и я принял решение, — как бы сам себе пробормотал «чокнутый учёный».
Задумчиво и сосредоточенно старик осмотрел помещение камеры, словно что-то прикидывая или оценивая её. «Вот так, наверное, будет лучше» — успел разобрать несколько слов Виктор из невнятного монолога профессора, которым тот сопровождал свои таинственные расчёты. Наконец, окончательно определившись, собеседник сложил подушки под стенкой на одной из кроватей и знаком пригласил знаменитого контрабандиста откинуться на них. Как только Виктор уселся на край матраса и с удовольствием развалился на этом импровизированном кресле, старый философ полубоком присел рядом с ним и замер в неудобной позе, прикрыв глаза. Затем медленно протянул правую руку и коснулся лба Виктора. Самое обыкновенное прикосновение. Ничего сверхъестественного. Просто ощущение прохладной ладони. Однако через несколько секунд она стала нагреваться, а в висках появилось лёгкое покалывание.
