Представьте себе две чаши весов, на которых лежат две эти версии: одна огромная бессмыслица и превосходящий человеческое понимание «смысл». С научной точки зрения обе чаши весят одинаково…
Но тут происходит некое событие. Отдельно взятый человек принимает решение (не интеллектуальное, а экзистенциальное) и совершает акт веры – бросает свое собственное бытие на одну из двух чаш. В результате эта чаша перевешивает.
Нельзя считать, что вера – это мышление минус реальность того, о чем человек думает; вера – это мышление плюс экзистенция того, кто думает.
Словом, все зависит от личности, человек сам решает, проживет ли он свою жизнь так, словно она, со всеми своими трудностями и радостями, ничего не значащий пустяк, или так, словно она овеяна Логосом. Поэтому на самом деле приведенное выше выражение (с учетом второй половины правды) должно бы звучать так: «Верить – значит не знать и все-таки принимать решения – по убеждению и со всеми вытекающими последствиями». От «сверхсмысла» к «сверхбытию»
Если решение человека будет в пользу «сверхсмысла», то содержание его веры неизбежно дополнится «сверхбытием». Разве может освященное Логосом бытие оказаться обреченным на тотальное уничтожение? Значит, должна существовать трансцендентная «вечность», где сохраняется все, чего коснулся смысл.
Франкл довел это рассуждение до удивительного вывода. Даже ограниченное человеческое воображение позволяет нам представить себе «вечность», из которой не может исчезнуть ничто однажды бывшее, – мы называем это прошлым. Ни один из совершенных нами поступков невозможно вычеркнуть, ни одно наше переживание нельзя изъять из прошлого, все события складываются в застывшую историю жизни. И даже всесильная смерть не может ни переписать, ни стереть ее. В смерти человек уже не обладает своей жизнью, он
является… своей прожитой жизнью; он является своей собственной историей – как тем, что с ним происходило, так и тем, что он сам совершал. А значит, он сам себе небо и сам себе ад.
Очевидно, что прошедшее – самая надежная форма бытия. Будущее и настоящее в конце жизни обрываются, но прошедшее остается неприкосновенным и вечно подлинным. В нем все бывшее укрыто от разрушения. И не важно, есть ли еще кто-нибудь, кто бы помнил и знал о нем, или нет. В нашем человеческом мире все постепенно забывается, но «сверхсмысл» не забывает ничего – так подсказывает наша вера.
Вера пробуждает творчество
Если кто-нибудь выберет чашу весов, на которой лежит «Все на свете – одна сплошная нелепость» или «В принципе, все бессмысленно», то это обязательно повлияет на его образ жизни. У него не останется ничего, кроме череды скоротечных дней. Пребывая в экзистенциальном вакууме, человек всю свою энергию зачастую тратит на то, чтобы извлечь из отпущенного ему времени как можно больше удовольствия и наслаждения и таким путем компенсировать ограниченное количество жизни ее качеством. Но, к сожалению, удовольствие и наслаждение тоже очень быстро улетучиваются.
