– Тюрьмы всего мира полны людьми, которые способны заставить тебя поверить, что они сидят под замком исключительно из-за нескончаемого потока неудач и случайностей.
– Мне кажется, ты ревнуешь. – Милла слегка наклоняется вперед и расстегивает лифчик.
– Агрессивность, враждебность и неприязнь к людям – те характерные черты, которые легко принять у заключенного. Я не говорю, что все, кто сидят, виновны. Я только хочу сказать, что преступники, умеющие лгать, очаровывать и манипулировать, опаснее тех, кого переполняют тестостерон и агрессия. Они…
– Ты будешь раздеваться? – Милла кладет лифчик на полку и откидывается назад, положив руки на грудь.
За окном снег. Поезд с грохотом несется через голый равнинный зимний пейзаж, почему-то наводя на мысли об оленях, Рождестве и разноцветной подарочной бумаге.
– Все, что я хочу сказать, – Свейн Борг сидит там не потому, что ему просто не повезло, как бы он там ни говорил. Но, по крайней мере, мы убедились, что Борг – это Борг, и он находился в Санкт-Петербурге в то время, когда убили Роберта с Камиллой.
Милла вновь принимает сидячее положение, когда я не подаю признаков, что собираюсь раздеться. Она хватается за ремень моих брюк и притягивает меня к себе.
– Его истории место в книге, – говорит она, вытаскивая ремень и расстегивая ширинку. – Жестокая и горькая, думаю, многие читатели узнали бы в ней себя.
– Но в одном ты права, – бормочу я. Милла кивает на рубашку, делая знак, что ее тоже нужно снять.
– В чем?
– Свейн Борг интересный.
– В каком плане?
– Я хочу узнать о нем побольше.
– Например?
– О нем и его матери, о том, что он делал после отъезда из Норвегии. – Я снимаю рубашку и футболку, стоя перед Миллой, которая в нетерпении скрещивает руки на груди.
– Я все же думаю, ты ревнуешь. – Милла взбирается на меня, как только я ложусь на полку. – Ты когда-нибудь занимался профилированием? Составлял психологические портреты преступников?
– Нет, – стону я, пока Милла старательно массирует мой член так сильно, чтобы сесть на него. – Я просто любопытен по своей природе. – Я смотрю на то, чем мы занимаемся, как на бартер – секс на близость. Как на временное решение более глубокой проблемы. На что-то, что не имеет развития, что я оставлю здесь, когда уеду домой, в Ставангер. Я не хочу больше оказаться в стрелковом окопе после Анн Мари, и я не могу из-за Фрей. У нас втроем бы ничего не вышло.
– Но ты же умеешь это? – Милла медленно проводит пальцами по моей груди, возвышаясь надо мной. – Профилирование?
