— Была.
— Что это значит?
— Фрау Мазин перенесла приступ стенокардии. Нам пришлось отправить ее в клинику.
— Куда? — задал он идиотский вопрос.
— В Городскую больницу. Фрау Мазин вышла из строя на две-три недели. Это ясно. Но вопрос, будет Горан жить или умрет, решится в ближайшие три дня. Поэтому я и прошу вас обязательно приехать в Вену.
В Вену, именно в Вену! Он готов был завыть от ярости.
— Это исключено. Абсолютно исключено!
Здесь нужна открытая жесткость.
— Я же вам сказал, у меня чрезвычайно тяжелые обстоятельства… — И как последний аргумент: — Ведь этот мальчик вообще меня не знает.
— А если знает?
— Бред!
— Это не бред! Фрау Мазин много рассказывала ему о вас. Он знает, что вы его дедушка. Фрау Мазин никогда после не встречалась с вами, но издали пристально следила за вашей жизнью. Она читала все, что писали о вас газеты и журналы. Она слушала вас по радио, смотрела по телевизору, читала ваши книги. Это же делала и ее семья, и Горан тоже. Вы для него не чужой, господин Фабер. Видит бог. Поэтому…
— Нет, — сказал Фабер.
— Вы не приедете в Вену?
— Нет, нет, нет! — теперь он уже кричал. — Я не могу приехать! Мне очень жаль… Мне очень жалко мальчика… и…
— Миру Мазин.
— …и Миру. Ужасно жалко. Но это исключено, абсолютно исключено. Я не могу уехать отсюда.
— Ни при каких обстоятельствах?
— Ни при каких обстоятельствах.
— Я так понимаю, что вы не хотите заниматься больным мальчиком и старой женщиной?
— Я не то хотел сказать, — произнес старик.
«Я выдержу, теперь дальше мягко, с чувством…»
— Я действительно очень сожалею, господин доктор… мне их страшно жалко…
— Но вы ни при каких обстоятельствах в Вену не приедете.
— Я не могу, господин доктор! Вы… Вы не представляете себе, в каком я положении…
— Я понимаю. — Теперь голос врача звучал холодно и резко. — В таком случае извините за беспокойство. Спокойной ночи.
Связь прервалась.
Фабер неподвижно сидел за письменным столом и смотрел на успокоившийся Атлантический океан. В воде отражались бесчисленные звезды, удаленные на миллионы световых лет.
«Мира Мазин, — думал он, и руки его дрожали. — Как счастливы были они тогда, в Сараево, в 1953 году. Город, который всех людей делал счастливыми, так считалось тогда. И они были счастливы. Хорваты, сербы и боснийцы, христиане, мусульмане и иудеи. Многие были бедны, но они жили как одна семья. Они вместе работали, веселились, праздновали, тогда, в те времена, когда я жил вместе с американским режиссером Сиодмэком в отеле «Европа» и писал сценарий для его фильма об убийстве наследника австровенгерского престола Франца Фердинанда и его жены, убийстве, после которого разразилась Первая мировая война.
