— Что дальше? — спросил Фабер.
— Мы должны минутку подождать.
Елена вернулась. Она принесла большую корзину с блестящей красной вишней и подала ее Мире через забор.
— Она сказала, что это для меня. И пусть Бог будет с нами на всех наших путях.
— И на всех ваших путях тоже, — сказал Фабер. Мира перевела это Елене.
Они пожали ей руку, пес снова залаял, куры закудахтали. Когда они отъезжали, старая женщина долго махала им вслед, и они махали ей в ответ, пока Фабер не въехал на кучу песка на полевой дороге, после чего Елена со своими животными и ее дом исчезли в облаке пыли, словно сработала диафрагма при съемке.
Некоторое время они ехали молча. Ветер, продувающий машину, стал еще горячее.
— А теперь? — спросила Мира.
— Что — «а теперь», sweetheart?[19] — спросил Сиодмэк.
— Что мы будем делать теперь?
— Ничего, справимся. Роберт напишет потрясающую любовную историю. Елена и Гаврило. Самая большая любовь на свете.
— Но Елена же говорит, что любви никогда не было, — запротестовала Мира. Корзину с вишнями она держала на коленях.
— So what’,[20] — сказал Роберт Сиодмэк. — Не будьте дурехой, милая. Сейчас у нас тысяча девятьсот пятьдесят третий год, и старушка не вспоминает больше о Принципе и о том, как безмерна была ее любовь к нему тогда, в четырнадцатом году, тридцать восемь лет назад, нет, тридцать девять лет. Действие нашего фильма происходит в четырнадцатом году. Вы забыли об этом! И Роберт сочинит такую love story,[21] что все поверят и будут плакать об этой необыкновенной, чудесной любви, которая пережила смерть и будет жить вечно.
«Мира и я, наша любовь в 1953 году, сорок один год назад, — думал Фабер в Вене у постели смертельно больного Горана. — И я, так же как Елена, совершенно забыл эту любовь. Я уже не помнил лица Миры. Только когда увидел здесь на ночном столике фото, вспомнил, очень многое вспомнил. У нас с Мирой был ребенок, а я не знал об этом. Дочь Надя. Снайперы убили ее и ее мужа. Ее сын Горан лежит передо мной. Как мы снова встретимся с Мирой? Как это будет?»
Когда они возвращались в Сараево жарким майским полднем, он молчал. Они отвезли Миру домой. Она жила в новом доме, недалеко от отеля «Европа».
— Когда я буду вам нужна? — спросила она, когда машина остановилась.
— Сейчас слишком жарко, — сказал Сиодмэк. — Сейчас пожилые люди должны отдыхать. И вы, молодые, тоже. Не менее двух часов. Мира, дарлинг, не могли бы мы попросить вас прийти около шести часов выпить с нами чаю и до ужина еще погулять по Корсо?
