Приличная порция краски словно случайно попала ему в рот, и он был вынужден заткнуться. Гейл тоже смело зачерпнул из паллеты на губку краску и щедро размазал ее по щекам Тейлора. Тед нервно хихикнул.
— Щекотно.
Гейл посмотрел на свою работу, потом на работу Клариссы, и добавил Теду краски еще и на лоб, понял, что переборщил и стер лишнее пальцами. В этот момент он показался самому себе похожим на художника, и это чувство причастности к сотворению произведения искусства ему неожиданно понравилось. Рисовать он никогда не умел, а тут было что-то близкое, и одновременно другое. Художников он в жизни не встречал, но видел фильмы про них, и то, как они стоят перед мольбертом, очень походило на сегодняшнее занятие. Кларисса посмотрела на него и улыбнулась.
— Этап два: рисуем брови и глаза, — произнесла она. — Для этого тут есть карандаш, вот этот. Рисовать нужно очень ярко, чтобы было видно даже зрителям задних рядов.
Гейл взял карандаш, высунул от прилежания язык и старательно изобразил Теду черные, как пиявки, брови — рисовать по живому было трудно и совсем не то, что рисовать по бумаге или в планшете. Тед пытался косить глазом в зеркало, дергался при каждом штрихе, и безумно раздражал, так что пришлось придавить его коленом. Это помогло, и Тед затих. За бровями пришла очередь глаз, которые нужно было обвести по кругу карандашом, а потом наложить тени. Сопя от приложенных усилий, Гейл честно попытался сделать требуемое, но веки у Тейлора дрожали, контур выходил неровным, приходилось исправлять его с помощью тонких палочек с ватными наконечниками, которые он машинально совал в рот. Кларисса засмеялась, когда обнаружила, что губы у него стали черными от краски.
— Не увлекайтесь, — сказала она. — Они не такие уж безобидные, эти краски. Могут вызвать отравление.
С тенями было проще — их нужно было просто намазать кисточкой. Вайзу Кларисса сделала синие, но Гейл решил не повторяться, а подойти к вопросу творчески, поэтому Тед обзавелся изумрудными веками. Глаза у него были серо-синие, цвет менялся в зависимости от освещения, но Гейл помнил, что смотреть будут из зала, а оттуда этого не видно. Так же наносились и румяна, сложного ничего не было, разве что непонятное слово «растушевка», но оно быстро разъяснилось, и Гейл понял назначение большей части кисточек. Тед периодически чихал, но Гейл не обращал на него внимания, критически посмотрел на свою работу, потом на образец Клариссы, нашел, что у него вышло не хуже, и незаметно наподдал Тейлору коленкой, когда тот опять начал ерзать в сторону зеркала.
