— Да, я.
Мой спаситель достал из-за пазухи корочки, развернул их перед носом старлея, тот тут же подобрался, покосился на меня.
— А это, я так понимаю, пострадавший? Сильно он тебя, парень?
— Пока не знаю, — уже не так сильно просипел я и снова потрогал горло. — Сначала скребком пытался зарубить, потом душить начал. Спасибо товарищу прохожему, выручил.
Я кивнул в сторону чуть засмущавшегося чекиста, и милиционеры поглядели на него с уважением.
— Может, в больницу?
— Да, думаю, нет такой необходимости, спасибо, я лучше домой.
— А заявление?
— А нужно?
— Так ведь как мы оформим задержанного без заявления пострадавшего?
— Лейтенант, давайте я провожу парня до РОВД, там и напишет, а этого пока везите в обезьянник, а завтра уже будет видно, куда его — на допрос или в психбольницу, — предложил обладатель корочек.
Так мы с ним вместе и двинулись вниз по Московской, а через четверть часа я уже писал заявление. Как выяснилось, первичное заявление может подать даже несовершеннолетний без взрослых представителей — их присутствие будет необходимо в суде, если до него, конечно, дойдёт дело. В нашем варианте — далеко не факт, учитывая то, что преступник состоит на учёте в психоневрологическом диспансере.
Мой спаситель всё время находился рядом, и когда мы вышли из РОВД, предложил проводить меня до дома.
— А вы знаете, где я живу? — поддел я его. — Может, мне в Арбеково нужно ехать.
— Не говори глупостей, — хмыкнул он.
— Ну да, что это я… Ладно, провожайте. Может, всё-таки познакомимся?
— Хм… Ну, можешь называть меня Виктором Анатольевичем.
— Максим… Ну да вы и так знаете. А вы что, меня от дома моей девушки пасли? Я, честно говоря, слежки не заметил.
— Максим, не задавай глупых вопросов. И что это за выражение — пасли? Где ты нахватался таких слов?
— Вы прямо как моя мама, — хмыкнул я. — Правда, в последнее время она обходится без нравоучений… Ладно, спасибо ещё раз, если бы не вы — придушил бы он меня, как пить дать. Кстати, что грозит Вольдемару?
— Для начала пройдёт психиатрическую экспертизу. По идее, его нужно отправлять на принудительное лечение. Он же дурачок, наблюдается в психдиспансере, так что от уголовного преследования освобождается априори.
Виктор Анатольевич проводил меня до самого подъезда, когда прощались через рукопожатие, я поймал любопытные взгляды пенсионерок из соседнего подъезда, выгуливающих во дворе своих внуков. Сейчас на парочку что-нибудь насочиняют. Хорошо ещё, в это время нет такого падения нравов, как это случилось в прежней истории после развала СССР, а то бы ещё небось и однополую любовь приплели.
