— Кончится война, сложим здесь памятник, — в спокойной задумчивости сказал Ленька.
— Сложим, — подтвердил Уча, — здесь и поставим, чтобы видно было на всю степь.
Ребята согласно кивнули головами.
3
В тесном дворике Анисима Ивановича Ленька привязал коня к сараю, ребятишки нарвали свежей травы, и Валетка, смачно похрустывая, зарывался мордой в пахучий корм, жмурил глаза от удовольствия.
Ребята расселись в кружок, и Уча попросил:
— Ну, Леня, теперь рассказывай, как ты на войне был.
Тонька взобралась на бочку и притихла там, свесив ноги. Илюха улегся животом на землю, подпер кулаками щеки.
Ребята уставились Леньке в рот, ожидая необычайных рассказов.
Не спеша Ленька отстегнул маузер, снял генеральскую шинель на ярко-красной шелковой подкладке и повесил на сук. Илюха глаза вылупил от зависти.
— Где ты такую шинель взял?
— С генерала сняли.
— С Деникина?
— Нет. Деникин убежал, уплыл на пароходе аж в Константинополь. Наши стреляли вдогонку, да жалко, не попали.
В Ленькином дворике собралось столько народу, что сесть было негде. Сам хозяин устроился на ящике, а маузер положил на колени, чтобы ребятишки не баловались. Он заметил в сторонке двух незнакомых пацанов, как видно братьев, — уж очень были похожи один на другого. Они сиротливо стояли у калитки, не решаясь подойти ближе. Один был постарше, другой — лет девяти, худенький, в ситцевой рубашонке. Скоро, однако, старший освоился и подошел к Леньке, потрогал пальцем сигнальную трубу и спросил:
— На музыке играешь?
— Сигналка это. В атаку бойцов поднимать, — объяснил Ленька.
— Как поднимать?
— Звуками сигнальной трубы.
— Понятно, — сказал мальчишка, а сам уже тянулся рукой к маузеру. — Можно стрельнуть?
— Глянь, какой бедовый! — усмехнулся Ленька и строго добавил: — Нельзя. Это воинское оружие, а не игрушка…
— Барабан, чего пристал? — крикнул Уча. — А ну, киш отсюда!
— Чьи это пацаны? — с интересом спросил Ленька.
— Братья Барабановы: Илюшка и Ванька. Возле глея[2] живут, — объяснил Уча. — Ихний отец к Ленину ездил.
При этих словах все ребята посмотрели на братьев. Ленька подозвал младшего, Илюшку, и усадил рядом.
— Говоришь, отец к Ленину ездил?
— Ага. Уголь коммунистический отвозил, — охотно ответил мальчик и даже похвастался: — А когда из села с хлебом вернется, опять в Москву поедет…
Разговор шел серьезный, и Ленькины друзья притихли. Только Ваня Барабанов не в силах был оторвать взгляда от маузера.
— Кто тебе такой леворверт дал?
