Червонные сабли | страница 24
— Эй, там, на колокольне, сдавайтесь!
Барабанов с наганом в руке стоял на верхней площадке, открытой всем ветрам, и, прячась за простенок, наблюдал, что делается внизу. Время от времени он посылал пулю за пулей, не давая врагам приблизиться к церкви. Он видел, как горят повозки с хлебом и объята пламенем агитповозка. Комиссар сверху видел офицера в красной черкеске, который прятался за церковной сторожкой и предлагал сдаваться. Остальные врангелевцы, укрыв за домами лошадей, вели беспорядочную пальбу по колокольне.
Вот как все обернулось бедой: ни хлеба для голодных, ни друзей боевых. Одни лежат на земле, исполосованные шашками, другие здесь, в церкви, и нет надежды на спасение.
— Сдавайтесь, пока не поздно! Всем будет крышка! — кричали врангелевцы.
Но осажденные не думали сдаваться. Верить в помилование бессмысленно, да и позорно. Барабанов перевязал свободной рукой и зубами левую руку, проверил в карманах патроны: два… шесть… девять. Еще можно держаться.
Врагам надоела затянувшаяся осада. Они подкатили пушку. От прямою попадания треснул главный корпус. Пыль и дым окутали звонницу. Осколки рвали кирпичные стены.
Стонут раненые. Уже трудно понять, кто мертв, а кто еще может вести огонь. Враги окружили церковь со всех сторон, но подходить боятся.
Неожиданно ударил колокол. Кто-то из красноармейцев, раскачивая пудовый язык, бил в набат: может быть, услышат призыв и придут на помощь.
Бом, бом! — печально гудел надтреснутый колокол.
Но вот врангелевцы прямым попаданием снаряда разбили двери церкви, проникли на колокольню, и начался бой на ступенях. Перешагивая через убитых, врангелевцы поднимались от яруса к ярусу и, когда достигли верхней площадки, застали в живых одного комиссара Барабанова. Он отстреливался, пятясь к перилам колокольни.
— Не стрелять, взять живым! — приказал князь Шахназаров.
Последний патрон Барабанов разрядил в подбегавшего белогвардейца, ударил ногой второго. Теряя последние силы, он перешагнул через перила и, чтобы не даться живым в руки врагов, бросился с колокольни вниз.
Головорезы Шахназарова согнали жителей села к дому помещика. Старики и женщины с детьми понуро стояли в окружении всадников с обнаженными шашками.
Князь Шахназаров и Шатохин поднялись на ступеньки и наблюдали, как догорал на площади рабочий обоз. Кулаки сносили и бросали в огонь принадлежности сельской коммуны — портреты, лозунги, плакаты. Кто-то даже притащил веялку и взвалил сверху — пусть горит коммуна со всеми потрохами!
