- Все это мне неинтересно, Князь.
- Погоди! - От Унислава еще больше завоняло потом, и он липкой ладонью уцепился в руку воина. - Погоди, степняк, дослушай! Чтоб восстановить катергоны, мне нужно было золото. А его можно раздобыть одним лишь путем... Всех заключенных освободили, отправив Дорогой Алтынов к Морю.
- Дорога Алтынов?
- Так зовут ее моряки. Это путь, соединяющий Белоград с Морем. Широкий Тракт, огибающий Камнеград, на пути которого разбросаны Соляные Копи и Торфянники. Дорога рабов.
- Мой брат стал рабом?
Ашан едва сдерживался. Боги! Одному ему было известно, каких трудов стоило заглушить ядовитый голос внутри себя.
- Да.
- Где?
- Не знаю, - Унислав затрясся от страха. - Кто-то из них попал в Копи, кто-то - на Торфянники. Самых дюжих отправили на катергоны.
Ашан не верил своим ушам. Все эти зимы он думал, будто его брат умер. Все эти бесценные зимы он вспоминал его в заупокойных молитвах вместо того, чтобы прийти на помощь.
- Сколько твоих рабов выжило за это время? Отвечай!
- Сколько? Я не знаю, степняк. Я - Князь. Не мне считать рабов...
Унислав говорил самозабвенно, но тут же осекся. Понял, что лишь сильнее будит гнев воина.
- Значит, Камнеград. Ты не заслужил легкой смерти, Князь. Мне бы привязать тебя к четырем лошадиным крупам, да растащить старые кишки по улицам города...
Дрогнувший Князь понял: ему не спастись. Но смерть ведь можно облегчить.
- Собираешься на Камнеград? - Старик закряхтел, и Ашан понял: смеется. - Тогда я спокоен. Моя смерть искупится твоею. В Камнеграде тебя встретит другое зло. Ты боялся за набеги? За землю степняков? Опасайся другого, второй сын Хана. Бойся сокрытого в Лесных Землях зла.
И он снова закряхтел. Воин не совладал с гневом. Лезвие, не найдя препятствия, вошло в податливую шею, разрывая жизненные нити. Кровь забурлила в свежей ране, а Ашан остался пораженным.
Сокрытое зло?
Он многое слыхал, да только о Камнеграде боялись говорить. Его сила была велика, почти сравнима с белоградской, и мало кто желал тягаться с нею. Похоже, бродяги не врали. Тогда что ждет Ашана?
Старый лис даже перед смертью оставил ему загадку.
Ярость снова заклокотала в горле, принося на язык привычный солоноватый привкус. И Ашан не сдержался. Знал ведь, что проклятье высвобождать опасно. Но это помогло спасти жизни многим.
Только сам он...
Глаза привычно заносило красноватым маревом, а тело ломало. Резкая, оглушающая боль ворвалась в сознание, заменяя все остальное. А затем... пришло затишье. Та тишина, которая бывает в мыслях не у него, Ашана, а у того -
