Тело простой девки запросят в родительский дом, чтобы упокоить на старом капище под присмотром богов. Да только станут ли старики раскрывать посмертину, чтоб оглядеть дитя? Верно, не станут. А тем паче, когда посмертина эта будет не простою - белою, наспех вытканною, но диковинной...
Чародейка не пожелает алтынов на тонкий саван. И зашьет его самолично, чтоб ни знаки рунные, ни пятна кровавые не завидели свет. Легкая улыбка коснулась губ.
Верно, девка не понимала, что и в мертвом теле, хладном от дыхания Симаргла, есть для Чародейки польза. В крови гнилой, что запретные знаки посеред живота оставляет. И в костях, что сами рунами стать могут.
И руны те - запретные самой силою своей, ворожбою темною.
И Колдунья принялась за дело.
Отворенная кровь вышла из жил легко, по одному завету ее. Стекла в чашу, словно бы живая, повинуясь словам Чародейки. И та, обмакнув в нее тонкие пальцы, принялась чертить.
Руна Чернобога легла по центру живота жертвы. Безвинной, а оттого способной распороть силою не только землю кладбищенскую, но и саму твердь меж мирами.
Песеред лба - Нужда, что не позволит покойнице уснуть. Век будет она неупокоенной в сырой земле лежать, ожидая приказа Колдуньи.
И линией меж ними - перевернутую радугу - путь в никуда и из ниоткуда. Без начала и конца. Дорогу, что проведет за собою силу древнюю, могущественную.
Чародейка оставила на запястьях девки по руне Силы, а потом, когда те соединились меж собою тонкой нитью, подхватила ее одними лишь ноготками. Да укрыла нитью той себе голову, словно бы фатой.
Знала ли девка, что после кончины на теле остается след? Не след даже - комок силы. Эманации темной. И коль умеет кто сбирать ту энергию, да принимать в себя...
Чародейка вновь засмеялась.
Ее ладони, такие нежные и любимые супружником, ныне рвали плоть подобно острым секирам. И выкорчевывали позвонки из шеи девки, оставляя ту тряпично-послушной, неестественно мягкой для человеческой плоти. А на позвонках тех не царапинами даже - темными полосами, - выжигались знаки-руны, что запретными слыли в мире людей.
Семь рун, дивное число.
Ворожебное. Как для живых, так и для мертвых.
Чародейка испустила довольный вздох. Измазанная в крови, ныне она была покойна, тиха.
Да, теперь ей дышалось легче. Если такие, как она, и вправду могли дышать. Нет, она наполняла грудь воздухом не по надобности - скорее по привычке. Да и красота ее гляделась ярче, когда напоминала живую...
И что с того, что крови на откуп Симарглу ушло почти с саму изувеченную своей противоестественностью жизнь, едва теплящуюся в ее тонком стане?
