Поиск истины [Авторский сборник] | страница 36

Было бы непростительной ошибкой видеть в научно-технической революции некую самоцель «индустриального натиска технотронной эпохи», стихийных взрывов техники ради всесилия машин.

Нет, движение социалистической цивилизации имеет одну-единственную цель — человек, его благо, его культурное, духовное усовершенствование. Я назвал бы этот процесс миссией развитого социализма.

Как известно, литература не производит материальных ценностей. Она сильна художественными категориями, понятиями этики, разумными чувствами. Таким образом, если экономику мы назовем плотью, то искусство можно назвать духом всей деятельности человека. И плоть и дух — экономика и искусство — рождаются не посредством непорочного зачатия, не каким-либо абсолютным и точнейшим механизмом, а непростыми усилиями людей творческого разума. Тот, кто творит вещи, и тот, кто творит образы, живут в обществе с чувством ответственности перед будущим. Поэтому здесь я не буду вспоминать литературу обыденную, утилитарно-преходящего порядка. Я хочу говорить о литературе большого и нового звучания.

Не только Ева рожает нелегко, в муках рожает и Адам, ибо создание духовной ценности — книги — совсем не праздное удовольствие, не игра прихотливого воображения, не легкость игривого бурлеска. Это акт великого каждодневного напряжения, медленная и одержимая — до последнего часа — исповедь человека, рассказ о человеке. Образцы великих гениев, вся жизнь непревзойденных мастеров, вся их каторжная работа должна вызывать у нас не подражание их стилю, их эстетической системе образов, но постоянное стремление к собственному совершенству в осуществлении идеи, чувство восхищения их преданностью слову. Какие бы должности ни занимал писатель, как бы ни был он обуреваем честолюбием разного рода деятельности, писатель должен умирать не от административной усталости, а от неудовлетворения и усталости за письменным столом — смерть, которая переходит в бессмертие, или, по меньшей мере, произведенная писателем ценность надолго остается жить среди людей.

Не ностальгия ли это по золотому веку литературы? Не идет ли речь о той классической преданности искусству, которая вроде бы вне ритма времени, вне бешеных скоростей?

По-моему, ответ может быть полным в том случае, когда речь идет о святая святых писательской профессии. Быть страстно преданным слову, инструменту тончайшего воздействия, — значит верить в свою предназначенность на земле и в общность литературной республики собратьев по перу.