Я фыркнул:
— Дети, особенно мальчики, совершают много глупостей.
— Некоторые из этого так и не вырастают, — парировала она с толикой юмора в голосе.
— А что сделал Мэттью?
Пенелопа сделала глубокий вдох:
— Судя по всему, они играли в прятки, и Мойра заметила его на облицовке камина. Когда он отказался спускаться, твой сын решил подпрыгнуть, и схватить его за ногу. Результат ты видел. Конечно, вина не полностью лежит на Мэттью… Грэму не следовало туда забираться.
— Это действительно казалось плохой мыслью, — согласился я с ней.
Она повернулась, хмуро посмотрев на меня снизу вверх:
— Казалось?
— Он был там, когда я вернулся домой.
— И ты его там оставил? — недоверчиво сказала она.
— Близнецы были рады меня видеть, и я не хотел портить им их игру, — ответил я. В конце концов, прятки — дело серьёзное.
— Ты оставил шестилетнего мальчика на такой верхотуре? Ты разве не думал, что может что-то случиться? А что, если бы было хуже? — воскликнула она. Напряжение в голосе Пенни поднялось на несколько делений. Я начал подозревать, что упустил какой-то важный момент.
Я внимательно изучил её, наблюдая за её лицом и языком тела, в то время как мой разум нёсся вскачь, пытаясь понять мою ошибку. За прошедшие годы моё владение этим ключевым супружеским навыком сильно повысилось, но сегодня я не находил ничего. Я вернулся к своему старому подспорью, рационализации, хотя мои инстинкты и прошлый опыт говорили мне, что это было ошибкой:
— Мы не можем защитить их вообще от всего, и я действительно не думаю, что это было настолько опасно. Они больше рискуют, карабкаясь на тот корявый падуб снаружи, чем на шестифутовую облицовке. Это был причудливый несчастный случай.
Пенни тоже изменилась за годы. В частности, её нрав смягчился — или, точнее, она лучше научилась его подавлять. Однако это не всегда было чем-то хорошим, поскольку иногда это значило, что мы сметали наши проблемы под ковёр, а не разбирались с ними напрямую. Её рот закрылся, и она крепко сжала губы вместе, прежде чем снова открыть его, отвечая лишь с толикой сарказма:
— Наверное, здорово, когда можешь положить свои страхи в коробку, и так просто их изучить.
— У нас с тобой разные определения слова «риск», дорогая, но всё обернулось к лучшему. Давай не будем портить этот вечер, — добавил я.
Через неё прошёл неуловимый вихрь эмоций. Я видел его по её ауре, и по лёгким движениям её губ и глаз.
— Ты прав. Я устала, и в последнее время всё беспокоит меня больше, чем следует, — говорила она и, казалось, почти видимым образом проецировала искренность. Если бы в комнате был Маркус, то он сказал бы, что она «переигрывает».
