Даниэл закончил очищать свой разум, и решил немного поиграть, взяв цистру, и поупражнявшись в игре оживлённой песенки, чтобы разбудить свой разум и воображение перед грядущей битвой. Дверь открылась, и внутрь с любопытством на лице заглянул Гарлин.
— Это что такое? — спросил он глубоко серьёзным тоном.
«Бля!». Даниэл обычно переставал играть, когда кто-то из надзирателей оказывался на расстоянии слышимости, но он так увлёкся игрой, что забыл об осмотрительности.
— Это просто музыка, — сказал он в свою защиту, внутренне молясь о том, чтобы Гарлин не создал какого-нибудь повода для конфискации цистры.
Даниэл на миг подумал был о том, чтобы убить Гарлина. Мысли об очередном сеансе наказаний с Тиллмэйриасом было достаточно, чтобы заставить его покрыться испариной, и едва не потерять контроль над своим кишечником, но мысль о том, чтобы снова потерять музыку, была слишком ужасной, чтобы думать о ней.
Гарлин зашёл внутрь, и закрыл дверь. Он увидел отчаяние, выраженное на лице Даниэла, и внезапно осознал, что, возможно, играет со смертью.
— Слушай, Тирион, я никому не скажу. Я просто никогда прежде не слышал ничего подобного.
— Разве сейчас не время идти на арену? — подал мысль Даниэл, чувствуя дискомфорт от присутствия Гарлина в своей комнате.
— Ага, — сказал надзиратель, — но мы можем выкроить минутку. Заставь её снова это делать, звуки…
— Ты правда никому не расскажешь? — спросил Даниэл.
Гарлин кивнул.
Снова взяв цистру, Даниэл сыграл короткую, игривую мелодию. Изначально песня имела какое-то отношение к маленькому мальчику и старику, которые охотились в лесу, но Даниэл забыл слова.
Он закончил, и посмотрел на Гарлина:
— Нам пора.
Гарлин казался погружённым в раздумья, пока они шли к арене.
— Ты позволишь мне потом снова её услышать?
— Я беспокоюсь, что меня накажут, если узнают о том, что я играю музыку, — сказал Даниэл.
Надзиратель ненадолго напрягся, будто силясь найти нужные слова.
— Пожалуйста? — сказал он наконец.
Тут Даниэл задумался, слышал ли он хоть от кого-нибудь слово «пожалуйста» с тех пор, как оказался в Эллентрэа. Он был весьма уверен, что это был первый раз.
— Ладно, — ответил он, — но тебе придётся держать это в тайне.
В тот день битвы оказалась отличной от предыдущих.
Даниэл обнаружил, что теперь его сталкивают с тремя противниками вместо двух. «Сколько ещё людей мне придётся убить, прежде чем это закончится?» — задумался он. «Одного», — всплыл ответ в его разуме, — «убей себя — и готово».
