— Если я узнаю, что ты мне солгал, то оторву тебе яйца.
Брангор вызывающе сплюнул на землю. Секунду спустя он закричал, когда Лэйла привела в действие татуировку у него на шее. Секунды всё шли и шли, но она не освобождала его от боли.
— Я не закрывал нас щитом от звука, Лэйла, — предостерёг Тирион.
Она с небрежным выражением лица ответила:
— Я изменила экран на остановку звука, когда привела в действие его татуировку.
Брангор всё ещё извивался.
— Отпусти его, — приказал Тирион. — Если слишком долго будешь так делать, то он станет бесполезным.
Она кивнула:
— Хорошо, мой лорд. — Произнеся слово, она отменила боль, и светловолосый Мордан практически затих, хватая ртом воздух и потея, пока пытался снова взять себя в руки.
— Усвоил урок, а? — по-дружески спросил Тирион.
Со страхом покосившись на Лэйлу, тот выдохнул:
— Да, мой лорд.
Тут заговорил Раян:
— Как мы найдём хорошее место, Отец? Сквозь щит Лэйлы я ничего не чувствую. Мы по сути слепы, и эта местность нам совершенно незнакома.
Хотя внутри щита они могли видеть друг друга магическим взором, для обычного зрения там стояла кромешная тьма, а внешний мир был полностью закрыт для их чувств — как магических, так и обычных.
— Об этом я позабочусь, — ответил Тирион. — Если понадобится, Эмма сможет сделать то же самое. Дайте мне несколько минут, и я узнаю больше.
Сев, он начал слушать.
— Подожди, — сказала Эмма. — Кому-то нужно за тобой присматривать. Позволь мне помочь.
— Я этим займусь, — предложила Бриджид, кладя ладони Тириону на плечи.
Тирион ощутил осторожно касание её разума своим собственным. Она никогда прежде не делала с ним такое, но он чувствовал себя комфортнее, позволяя делать это ей, а не Эмме. Из всех его детей Бриджид была самой дикой, самой агрессивной, и определённо самой ожесточённой. Что бы она ни увидела таящимся во тьме его сердца, её это оттолкнёт с наименьшей вероятностью.
Выбросив из головы свои заботы, он снова прислушался, забыв об окружавших его шести людях, и сосредоточившись на медленном биении земли. Его восприятие расширилось, а тело стало крупнее. Ну, его человеческое тело не изменилось, он просто более не был определён его границами. Он был почвой, камнем, и он тянулся в даль.
Земля стала его телом, и он ощутил корни деревьев, враставших в него на мили во всех направлениях. Над одной из его частей проходила большая линия воды, извилисто следовавшая непрямому курсу, а в другом он поднимался высоко в местах, где камень вздымался к небу, создавая массивный каменный выступ. По нему были разбросаны места, где двигались маленькие существа, их стопы отдавались вибрацией в его коже.
