— Я бы сначала спросила у Старейшин, — признала она.
— Неправильный ответ, — с горечью сказал он.
— А есть ли правильный? — внезапно спросила она. — Я тебе не лгала, Тирион. Я хранила твои тайны. С тех самых пор, как мы встретились, я хотела для тебя лишь лучшей доли. Для себя я не желала ничего… кроме тебя. — В её глазах стояли слёзы.
Эмоции были редки для неё, но Тирион впервые видел, как она их демонстрировала. Однако он больше им не верил. Пройдя вперёд, он взял её за плечо, прижав её спиной к стене:
— Они дали мне лошти.
Её глаза расширились, но её удивление продержалось недолго:
— Вот, значит, что произошло.
— Теперь я знаю почти всё, так что не думай, будто твоя ложь и дальше будет действенна, — прорычал он.
— Значит, ты теперь знаешь больше, чем я.
— А это ещё что значит? — выплюнул он.
— Именно то, что я говорю! Я не знаю почти ничего! Я — просто жалкая пешка. Думал, мне давали какое-то особое знание? Я знаю свой народ, я знаю Старейшин, но лишь то, что всем нам дают при создании. Я не ожидала этого, я не ожидала тебя. — Её ноги подогнулись, и она бы осела на пол, но его хватка усилилась, не давая ей упасть. — Что мне теперь делать?
— То, что они сказали тебе делать, наверное, — презрительно усмехнулся он.
Бледные голубые глаза поймали его взгляд:
— Они сказали мне сделать тебя счастливым.
— Так вот, что из себя представляли наши отношения? — спросил он. — Притворство?
— Нет! — ахнула она. — Никогда. Мне никогда прежде не отдавали приказов на твой счёт, а этому приказу я рада, потому что я и сама этого хотела. Как я могу заставить тебя это увидеть?
— Истеки для меня кровью. — Потянувшись своим эйсаром, он вынул деревянный меч из ножен на противоположной стороне комнаты. Меч подлетел к его руке, и Тирион протянул его ей:
— Умри для меня.
Она взяла рукоять дрожащими пальцами, глядя на него:
— Тогда ты поверишь мне? Будешь любить меня, если я докажу это своей жизнью?
От чего-то в её голосе ему стало не по себе. Такой реакции он не ожидал, но был слишком зол, чтобы отступать:
— Да.
Повернув оружие обратной стороной, она приставила острие к своему животу:
— У меня больше ничего нет.
Тирион поднял её руку, перенаправив клинок, нацелив его в сердце:
— Рана в живот займёт слишком много времени. Ты сможешь исцелиться. А если в сердце, то обратного пути не будет. — В свои слова он вложил до капли всю злобу и желчь, какие испытывал к Ши'Хар, но в животе у него сжалось, когда он посмотрел ей в глаза.
