— Но они, по крайней мере, выжили, верно? — нерешительно сказала Мойра. — Не может быть, чтобы всё было так плохо.
Мы с Мэттью переглянулись, и я сжал губы в плотную линию. Он посмотрел на сестру:
— Ещё как может.
Мойра застонала.
— Начну я с одного из более приятных моментов, — сказал я ей, — вскоре после того, как Кэйт родила от Тириона первого ребёнка…
— Не мог бы ты взять её, Даниэл? — спросила Кэйт.
Конечно, это на самом деле была не просьба, что известно любому мужу или отцу. Да и обузой это на самом деле не было. Тирион мгновенно подошёл ближе, радуясь возможности подержать малышку Ина́ру. Та только что закончила завтракать, и Кэйт хотела иметь обе руки свободными, чтобы снова прикрыть объедки своим платьем.
«Объедки» было прозвищем, которое Тирион дал её всё ещё милым грудям, когда они были наедине. Конечно, это прозвище было шуткой, но сперва Кэйт на него досадовала. Тирион заботился о том, чтобы она не оставалась раздосадованной долго.
Сейчас его внимание было приковано к крохотному комочку жизни у него в руках. Даже «объедки» не могли надолго отвлечь его взгляда от младенца.
«Она такая маленькая», — подумал он. «Такая хрупкая, её жизнь можно задуть за одно мгновение». Как обычно, его защитные инстинкты без предупреждения приняли тёмный оборот, и его чересчур острое воображение показало ему образ мёртвого ребёнка у него в руках. «Нет!». Сердце будто сжалось у него в груди. Приложив намеренное мысленное усилие, он изгнал отвратительное видение, и снова сосредоточился на прекрасном существе у себя в руках.
Мягкие локоны клубничного цвета обрамляли пухлые щёчки и глаза, которые всё ещё были голубыми, какие бывают у младенцев. Инаре было лишь полтора месяца, и ей уделялось много внимания. В Албамарле сейчас было лишь двое детей — Инара и её сводный брат, Э́лдин, сын Лэйлы. Двое младенцев родились с разницей всего лишь в несколько недель.
Подросшие дети Тириона, особенно — дочери, соперничали, чтобы провести время с младенцами, и это означало, что у Кэйт и Лэйлы не было недостатка в помощниках, чтобы иметь возможность передохнуть. Если уж на то пошло, они проводили со своими детьми слишком мало времени. В результате Тирион обнаружил, что слегка ревнует, но не к вниманию, которое получали малыши, а к своему собственному времени, которое он проводил с ними.
Резкая боль вернула его мысли к настоящему — Инара снова дёргала его за бороду. Он не стал противиться её дёрганьям — вместо этого он нагнул голову поближе, чтобы поцеловать её в щёчки. Она стала извиваться в его руках, поскольку ей было щекотно от его усов. Она также забыла держаться за его бороду, и Тирион убрал голову, улыбаясь ей.
