Мойра отступила, и осмотрела дело своих рук. Узоры разума Лоры слегка изменились, но в остальном она казалась прежней. Всё по-прежнему было уравновешено, и она сомневалась, что девушка заметит разницу. «Она сможет говорить, когда проснётся. Интересно, что она подумает».
Она коснулась плеча Лоры:
— Уже поздно. Тебе надо идти спать, чтобы твоя мама не волновалась.
Лора зашевелилась, открыв сонные глаза:
— Угу, ага. — Звук собственного голоса испугал её, и она резко села, удивлённо уставившись на Мойру. — Что происходит? — сказала она с ноткой тревоги в голосе.
— Ты теперь можешь говорить, — откровенно заявила Мойра.
— Что случилось с твоим заиканием? — спросила Лора. Она удивлённо прикрыла рот ладонью. — Я говорю! — добавила она сквозь пальцы.
— Вообще-то мне следует попросить прощения, — объяснила Мойра. — Я только притворялась заикой. Мы боялись, что мой акцент выдаст нас, а мы не хотели тревожить твоего отца.
— Ты говоришь не как он, — сделала наблюдение Лора, указывая на Чада. Звук собственного голоса продолжал поражать её, и её глаза начали увлажняться. — Мой голос! — воскликнула она. — Поверить не могу. Я, наверное, сплю. Кто ты?
— Теперь уже нет особого смысла скрывать, — сказала Мойра. — Я — Мойра Иллэниэл.
Лора удивлённо уставилась на неё, едва не шагнув назад:
— Ты — дочь Кровавого Лорда? — Она посмотрела на Чада Грэйсона, который проснулся, и молча наблюдал за их разговором. — Он — Кровавый Лорд?!
Чад и так уже был раздражён тем фактом, что Мойра раскрыла их, но это новое провозглашение заставило его застонать:
— А-а, ну ёбаный в рот.
Мойра сама была не очень довольна, услышав имя «Кровавый Лорд». Так люди стали именовать её отца после того, как он убил Герцога Трэмонта и его людей в Албамарле. Формально, это даже не было делом рук её отца, но никто в это не верил.
— Это — не мой отец, — поправила она, — и мне очень не нравится имя «Кровавый Лорд». Мой отец — хороший человек, и слишком добр, чтобы заслуживать такое имя.
Мысли Лоры двигались в несколько раз быстрее, чем её только что вернувшаяся способность говорить:
— Но он…! — Она пялилась на Чада. — Не он? Тогда кто он? Почему вы…? Что вы со мной сделали?! — Она прерывала каждый вопрос, захлопывая рот ладонью, лишь чтобы убрать её для следующего вопроса. Это было почти комично.
— Я просто сделала так, чтобы ты снова могла говорить, — просто сказала Мойра. — Я увидела, что могу помочь, и бездействие показалось мне неправильным.
