– Ну и пойло… – воскликнул этот отмороженный молодчик и отбросил бутылку на пол, расколотив вдребезги.
Завязался краткий диалог. А потом этот мужчина запел песню «Норманны» от Княzz:
– Причалим ли мы к чужим берегам? Иль сгинем в пучине на радость врагам?..[81]
Хлопнула дверь храма, и видение исчезло, словно его сдуло порывом ветра. Последней развеялась эта наглая харя молодого генерала: его выряди в доспехи подходящие – сошёл бы за натурального викинга. Его лицо не то с усмешкой, не то с улыбкой растаяло словно улыбка Чеширского кота. Николай проводил взглядом остатки миража и обратил внимание туда, где гулким перестуком приближались явно женские ножки.
– Милый, что случилось? – спросила Клеопатра. – Я испугалась. Мне сказали, что ты пошёл гулять. Среди ночи. Почти без охраны. И… я в растерянности. Ты пьёшь? Но зачем? Тем более эту гадость.
– Действительно, – отбросив початую бутылку церковного кагора, произнёс Император. – Нужно обязать все храмы Имперского значения держать хорошее вино. Чтобы не позорить ни меня, ни веру. Чуть отвернёшься – и всё, снова на спичках экономят.
– Что случилось? Мне страшно. Ты такой странный.
– Я?
– Да, и тут мне очень не по себе. Пахнет жжёным мясом и потом. Даже ладан не перебивает. Что происходит?
– Путь до той звезды, что светит в небе ярче остальных, смертью нам грозит, но дело того стоит! Один – Бог войны – услышит в небе звон клинков стальных! Буря, лютый шторм нас только раззадорят! У! У-у-у! У-у-у! У-у-у! Норманны! У! У-у-у! У-у-у! У-у-у! Норманны!
– Тебе плохо? – со смесью ужаса и участия в глазах произнесла супруга. – Что ты такое говоришь?
– Ты знаешь, мне кажется, я слишком увлёкся. Всё хочу сделать правильно, выверенно, умно. Выиграть разумно, малыми силами. Сберечь каждую жизнь, каждую копейку. Я, кажется, забыл изначальный смысл слова «Император».
– Ничего подобного! Твоя взвешенность многими очень высоко ценится. Люди любят тебя за то, что ты решаешь их проблемы.
– А кто решит мои? – слишком резко и жёстко произнёс он, вставая.
Клеопатра промолчала, чуть побледнев. Она НИКОГДА не видела супруга таким. Он казался диким… каким-то безумным… его взгляд пугал… его вид пугал… отчего она сделала несколько шагов назад. Неуверенно, но сделала.
– Ты же знаешь, что про меня болтают. Что не Император, а наседка, клушка, что всё квохчет вокруг своих цыпляток. Я о них беспокоюсь, а они – наседка. Дрянь… – процедил он, вкладывая в каждый звук столько эмоций… столько страсти… – Меня называют хитрым византийцем, а сами погрязли в интригах как дворняга в блохах. Врут. Врут. Хитрят. Предают. Твари! А в газетах что пишут? О кровожадном русском медведе, раззевающем свою пасть на Европу. И поливают помоями… непрерывно поливают помоями… Как же мне это всё надоело! Вот тут уже, – провёл он ладонью по горлу.
