Тогда я захожу к этим судьям, которые (откуда?!) сразу понимают, кто я. Спрашиваю, как возможно такое нарушение судом моих конституционных и процессуальных прав?! Эти трое судей равнодушно взирают на нас с Захаром, им абсолютно не важно, что мы специально приехали сюда из других городов, им не важно, что я не вижу свою дочь уже девять месяцев! У них вид богов с Олимпа, которых я начинаю утомлять своими материнскими стенаниями и взываниями. Они предлагают мне жаловаться дальше, но, как мы потом узнаем, дойти до председателя Краснодарского краевого суда простому смертному в принципе невозможно.
Дальше выясняется, что из всей очереди только я «случайно» пропустила свое дело. Но самое интересное начинается, когда появляются журналисты, прибывшие в связи с сообщением о заминировании суда. И я выхожу к ним, не в силах больше сдерживать все свое возмущение и слезы, я рассказываю журналистам о том, что произошло сегодня. И обращаюсь к губернатору Краснодарского края, говоря, как беспредел ломает человеческую жизнь и жизнь маленького ребенка, о том, что на всех уровнях исполняется одна и та же песня, как будто я попала в чертово колесо, а Ромины деньги раскручивают это колесо кубанской коррупции все сильнее и сильнее…
На мою историю, рассказанную перед телекамерами, внезапно обратили внимание следователи и просят дать показания. Возможно, анонимом, сообщившим о заминировании краевого суда через интернет, были мои оппоненты, которые желали создать суету и не допустить нашего выступления на кассации. Также я заметила, что у Ромы в сумке был ноутбук, он вошел в суд несколько позже положенного срока, очень взволнованный. Сообщение о заминировании поступило в 9 часов 50 минут. IP-адреса сейчас устанавливают.
За эти полгода еще ни разу не было честной игры, мои оппоненты дают понять мне и всем остальным, что правил для них не существует. Пока я бьюсь, пишу бумажки и живу на пределе своих возможностей, молюсь о сохранности моей девочки, мои оппоненты используют бесчестные, зачастую безумные стратегии. Каждый раз меня злорадно сбивают с ног. Со своими цивилизованными мерами и гуманистическими взглядами я тут, на Кубани, абсолютно беспомощна среди хамства и равнодушия. Захар, который раньше занимался расследованием убийств, признался, что такой «циничной манипуляции»» в своей юридической практике давно не встречал.
Сейчас я после тяжелого дня осталась одна. Глаза режет от слез. В Краснодаре идет град. Руки опустились, снова я загнана в угол, и что дальше делать, я, увы, не понимаю… А главное – есть ли смысл вообще что-то делать? Это зло бесповоротно, и он уже НИКОГДА не даст мне увидеть мою доченьку…
