Без Твоей молитвы мне не устоять.
В голосах паломников мне хотелось слышать благословение самой Ксении Петербургской. Заступница и святая, она снесла немало тягот, проявив лишь сострадание и смирение. Внезапно стало легко. Я почувствовала, как шевелятся мои губы. Слова, слетающие с уст, вернули меня обратно. Я больше не была призраком, что-то шевельнулось у меня внутри. Мой голос снова возвращался ко мне…
Ксения Блаженная, сколько лет минуло,
И в разлуке дальней сердцем полечу
Под благословение, матушка Ксения,
У твоей часовенки снова прошепчу.
Ксения Блаженная, вразуми, родная,
Видишь, как опасно предстоит идти.
На путях сомнения, матушка Ксения,
Помоги спасения Крест перенести.
Врач констатировал у меня бронхит и прописал постельный режим. Но как я могла лежать? Комиссии по определению графика общения с ребенком продолжали собираться, и я вновь пришла на работу к Роме, чтобы лично вручить письмо с вызовом в органы опеки. Я предвидела бессмысленность этих действий: Рома просто не стал ничего подписывать. Он даже и не пытался скрывать, что не имеет намерений не только присутствовать на комиссии, но и давать мне общаться с Ксюшей. Я сидела перед ним и, не обращая внимания на сотрудников вокруг, умоляла:
– Ну отруби мне руку или ногу! Ты хочешь меня наказать – так сделай это как тебе угодно, но оставь мне право видеть ребенка! Ты разве не понимаешь, что так страдать невыносимо!
Усмехнувшись, Рома спокойным голосом уточнил:
– А что, кто-то здесь страдает?
Дальнейший диалог не представлялся возможным. Я устала. Мои шаги растворились в тишине его бесконечного офиса, как волны в сером Черном море, которое виднелось из огромного окна. Но у самого выхода Рома неожиданно догнал меня и быстро заговорил:
– Если хочешь видеть дочь, для начала откажись от всех исков и заявлений. Во-вторых, прекрати нас преследовать. Иначе мне придется тебя «заказать», – деловито добавил он.
Пока до меня доходил смысл угрозы, высказанной спокойным и каким-то обволакивающим голосом, сам Рома уже исчез в зеркальном лабиринте бизнес-центра. Однако сегодня он впервые начал вести «переговоры», заявил требования. Если мои обращения и иски были тем самым козырем, который заставил его хоть как-то взаимодействовать со мной, то я готова была выложить его в обмен на свидание с Ксюшей. В следующие дни я даже начала брать с собой игрушку для Ксюши, выходя из «Трапезунда».
Всё в маленьком городе – пульс, дыхание и даже эхо – отличалось от скоростного мегаполиса. А в моей нынешней, «зазеркальной» реальности все это казалось еще более фантастическим. Часами я бродила по Новороссийску, как следопыт в поисках Роминых следов, дежурила у подъезда его дома и у бизнес-центра, где он работает. Но след его после нашей последней встречи необъяснимым образом исчез.
