Еще накануне «судного дня» Олег подготовил все бумаги в нужном количестве копий по числу лиц, участвовавших в деле. Он усердно раскладывал их в прозрачные файлы, затем по очереди прикреплял железной скобой стопки документов в огромную папку зеленого цвета. Собирание бумаг заняло не один месяц, на их укладывание мы потратили по крайней мере полдня.
Вот и наступило долгожданное 12 января. Дата была указана в повестке, которую я сжимала в руке. Ровно в десять утра все участники процесса толпились перед входом в суд. Наконец, нас пригласили в зал № 6. Свидетелей, среди которых были соседи по даче, свекровь и несколько совершенно незнакомых мне лиц, попросили остаться в коридоре и ждать вызова. Олег сел справа от меня и, увидев Проценко, шепнул:
– Интересно, как он будет выкручиваться, когда выяснится, что за весь месяц он предоставил только одну встречу с ребенком? – вооруженный пачкой документов, Олег рвался в бой.
Вошла судья Иванова, все встали, и я сразу заметила, что она одета не как в прошлый раз, а в черную судейскую мантию. Я решила, что это хороший знак – значит, у нее серьезные намерения. Когда все сели, судья сказала:
– Судебное дело объявляется открытым. Имеются ли у сторон ходатайства?
– Имеются, ваша честь, – перехватил слово мой адвокат, – просим приобщить акты опеки и приставов о неисполнении господином Проценко судебного определения.
Я посмотрела на Рому и удивилась тому, насколько он уверенно и хорошо себя чувствует. Судья, взглянув на наши акты, перевела на Проценко вопросительный взгляд:
– Почему же вы снова не даете маме общаться с ребенком?
Рома, поправив галстук, неспешно поднялся во весь свой двухметровый рост и совершенно спокойно ответил:
– Ваша честь, мы с ребенком находились на лечении. Дело в том, что действиями матери был нанесен вред психическому здоровью ребенка, о чем имеются заключения психолога и акты соседей.
– Какими действиями матери, уточните? – задала вопрос судья.
– Да. После встречи с матерью двадцать второго декабря девочка много плакала, снова ухудшился сон, нарушился аппетит, и я был вынужден обратиться к медикам, – ответил Рома и предъявил судье заключения уже знакомого специалиста Тютюник и от руки составленный акт с подписями соседей.
Судья Иванова процитировала показания соседей, написанные на подсунутой бумажке: «Мать вела себя неадекватно… угрожала устроить погром… Ребенок к матери не пошел, был на руках у отца… Девочка была напугана действиями матери…».
