Не успели полицейские уехать, как маленький коттедж вновь наполнился людьми. Хелен наблюдала из кухни, как ее родители влетели в заднюю комнату и захлопотали вокруг бабушки и дедушки, как будто те были непослушными детьми, которым одновременно требовался и выговор, и поощрение.
— Боже мой, как вы здесь живете?! — возмущался отец девушки. — И вся эта полиция вокруг вас!.. Что ты натворил, Гарри?
На Эндрю Милнере была рубашка с коротким рукавом веселенькой сине-зеленой расцветки, а вот брюки остались темно-серыми, от костюма, в котором он ходил в офис. От него едва заметно пахло мылом и виски. Хелен не надо было объяснять, что после возвращения с работы и перед ее звонком отец успел принять душ и пропустить первый за вечер стаканчик «Гленморанжа»[42]. На носу у него были очки с пристегивающимися противосолнечными линзами, которые он поднял, как только переступил через порог коттеджа. Теперь они горизонтально торчали на его лбу, выглядя как экстравагантные брови.
Выражение лица Гарри никак не изменилось, когда он взглянул на зятя со своего кресла.
— Думаю, что Хелен уже рассказала вам все, что вам надо знать.
Маргарет Милнер обмахивалась соломенной шляпой. Она была крупной женщиной и плохо переносила жару. Когда ее платье с цветочным рисунком обвивалось вокруг ее колен, по комнате распространялся сильнейший запах дезодоранта.
— Подумать только, труп! Ужасно! — нервничала она. — Ах вы, мои бедняжки…
— Твой отец просто нашел обувь, — сказала Гвен, которой еще не надоела вся эта суета. — Знаешь, одну из этих кроссовок. Полиция говорит, что там же лежит труп девочки, но отец его не видел. Правда, Гарри?
— Это Джесс… — произнес Дикинсон. — Ее нашла Джесс.
— Но ведь там… был там труп или нет? — уставилась Маргарет на своих родителей.
— Так они говорят, — пожал плечами старый хозяин дома.
— Ее забрал молодой полисмен, — пояснила Гвен. — Тот, который появился первым.
— Сынишка, — уточнил Гарри.
— Кто? — не поняла его дочь.
— Сынишка сержанта Купера. Старого полицейского. Вы же наверняка помните тогдашний шум?
— А, понятно. — Маргарет повернулась к дочери: — А ведь ты хорошо знала его в школе, Хелен? Это тот самый? Теперь я вспомнила. Он тебе еще нравился, правильно?
Девушка забеспокоилась, готовая в любой момент скрыться на кухне и приготовить еще чая. Она любила своих родителей так же, как и бабушку с дедушкой, но в присутствии их всех чувствовала себя неуверенно. Ей прекрасно удавалось общаться с каждым из них поодиночке, но когда они все выступали единым фронтом, то между ними вырастала стена непонимания.
