Я с ужасом поняла, что кричу на Доннела. И поспешно заткнулась.
— Ты не должна больше никому говорить о самолете, — продолжал Доннел. — Все в Сопротивлении отреагируют так же, как ты, и захотят отомстить иномирцам, которые обескровливают ресурсы нашего дома, чтобы основать свои яркие новые колониальные миры, а члены других подразделений проявят еще большую горечь, поскольку эти яркие новые миры отказываются впускать людей с криминальным прошлым. Что бы я ни говорил, весь альянс помчится на Манхэттен и может погибнуть.
Его поведение внезапно обрело для меня смысл.
— Ты беспокоишься, что иномирцы могут обладать продвинутым оружием?
— Это одна проблема. Другая в том, что прошло почти два месяца с момента накрывшей нас зимней простуды. К тому времени, когда перед прошлой метелью следовало охотиться и рыбачить, поправились лишь немногие. Сейчас, когда все, наконец, пришли в себя, мы должны сосредоточить усилия на поиске продуктов до прихода новой непогоды, потому что у нас не осталось еды.
Слова Доннела шокировали меня. Я знала о нехватке еды, ее количество неделями жестко ограничивалось, но…
— Запасы закончились?
— Большую часть оставшегося мы съедим за завтраком.
— Не знала, — пробормотала я.
— Я обсудил ситуацию с главами других четырех подразделений. Мы приняли совместное решение не пугать людей правдой, поскольку не хотим, чтобы кто-нибудь героически вышел в пургу и погиб, пытаясь раздобыть продукты. Я рассказываю тебе об этом сейчас, чтобы ты поняла мою просьбу забыть о самолете. Как бы дурно ни выглядело разрешение иномирцам разграблять Манхэттен, сегодня мы должны охотиться за едой, а не за чужаками. Нам надо кормить детей.
Я неохотно кивнула в знак согласия.
— После катастрофической вылазки прошлым летом мы вряд ли рискнем вновь отправиться на Манхэттен, чтобы пополнить запасы, — прибавил Доннел. — Все, что там осталось, сгнило и развалилось, вот пусть иномирцы и резвятся.
При упоминании о том походе на Манхэттен я поморщилась. Мне повезло отделаться лишь переломом руки. Ведь один из офицеров Доннела погиб.
— Я никому не скажу о самолете, сэр, но если он взлетит, когда люди выйдут на охоту, все его увидят.
— Неважно, если увидят его отлет. Никто не сможет полететь следом.
Повисло молчание. Я подумала, что разговор окончен, и уже собралась уходить, когда Доннел вновь заговорил:
— С днем рождения, Блейз.
Он вспомнил о моем дне рождения. Я бросила на командира встревоженный взгляд.
