Василиса кивнула.
Пару дней лошади еще подождут.
И недель.
И вовсе подождут, ибо иного варианта нет.
— Хотите заглянуть на конюшни? — он вновь понял то беспокойство, которое мучило Василису.
— Да, но… Марья уехала, наверное. А если и нет, то где ее искать?
В ридикюле есть рубли, но как-то вот… она никогда еще не ездила с извозчиком, и в голове разом всплыли все ужасные истории, слышанные от Ляли, о молодых доверчивых девицах, которые сели вот и сгинули, и так, что ни родичи, ни маги, ни полиция следа отыскать не сумели.
Василиса понимала, что истории эти, верно, преувеличение, но все же…
— Думаю, что мы и без княжны Вещерской справимся, — сказал Демьян, и от этого его «мы» на сердце разом потеплело. — Только… вы не замерзнете?
— Нет, — Василиса покачала головой и окружила себя облаком теплого воздуха. Заклинание это простенькое, освоенное ею еще в далекие полудетские годы, было из числа тех малых, которые давались легко.
А пиджак она вернула.
Извозчик, которого остановил Демьян, оказался мужиком с виду страшным, сама Василиса в жизни не решилась бы к нему подойти. Однако же коляска его сияла лаком, соловая лошадка радовала взгляд круглыми боками и лоснящеюся шкурой.
И пошла она споро, быстро.
Только копыта зацокали по мостовой. Город проплывал мимо, умытый, ясный, и в очах витрин Василиса видела свое отражение. Видела и не узнавала.
Она ли это?
Похожа… и не похожа. Она не стала краше, вот ни на капелюшечку, однако отчего-то собственное отражение притягивало взгляд и… и смешно, и неудобно, и тянет смотреть еще и еще.
— Но все же вашей сестре я весточку пошлю, — сказал Демьян, нарушив молчание. — Думается, они на вилле задержатся. Просто, чтоб не ждали.
— Спасибо.
Стало совестно, что сама-то Василиса о том не подумала. И что, наверное, Марья права, когда называет ее безголовою и безответственной.
Так и есть.
Безголовая.
И безответственная тоже. Но… воздух еще хранил аромат весеннего дождя, и голову кружил куда сильнее того ресторанного шампанского, которое так и осталось не выпитым. А еще хотелось говорить. Сразу и обо всем.
— Вы не думайте, Марья… она хорошая, просто… такая, какая есть. Так уж получилось, — витрины закончились, и дорога стала шире и ровнее. Вместо горбатых камней появился грязноватый после дождя, но крепкий еще тракт, и теперь копыта лошаденки месили грязь. — Моя бабушка очень беспокоилась, что род прервется. И теперь, сколь понимаю, не зря. Наверное, это тоже связано с проклятьем.
