На длиннющих ресницах задрожала слеза.
— Это просто кошмар какой-то! А как все выяснилось, то решил спалить конюшни, чтобы под суд не идти.
— Вы это о ком? — Аполлон теперь смотрел на Марью.
И не только он.
Вещерский вот, как показалось, ревниво. И такая же ревность привиделась Василисе во взгляде Нюси. Ладислав — восхищенно. Аполлон — зачарованно.
А вот Демьян Еремеевич с немалою задумчивостью. Впрочем, он скоро взгляд отвел и подмигнул Василисе, так, будто знал что-то тайное, известное лишь им двоим.
— О Василии Павловиче, конечно, — теперь в голосе Марьи проскользнули раздраженные нотки. — Знатный мошенник. Такому самое место на каторге, а не среди приличных людей.
— Помилуйте, я давно знаком с Ижгиным, — Аполлон нашел в себе силы возразить. — Милейший человек. И рекомендовали мне его, как весьма сведущего во всем, что лошадей касается. Я ему даже доверенность выписал…
— На что? — Вещерский спросил это тихо.
— На лошадок, — ответила Нюся, крутя бокал в пальчиках, будто любуясь тем, как сверкают искорки в гранях его. — Полечка будет лошадок разводить, но их сперва купить надо. Правда? Я ведь правильно поняла?
Аполлон кивнул.
И как-то совсем уж не радостно.
— А он сам не может. У него дел много. Вот и написал доверенность…
— И вы говорите… простите, но не могу поверить.
— Придется, — меланхолично заметил Ладислав.
— Может, вы ошибаетесь…
— Следствие покажет.
Ненадолго за столом воцарилась напряженная тишина.
— И все-таки… — Аполлон отставил полный бокал, причем с явным сожалением. — Вам стоит встретиться, побеседовать с этим человеком…
— Не получится, — Ладислав подвинул к себе блюдце с тем самым бланманже, щедро украшенным ягодами малины.
— Отчего же?
— Мертвые никогда-то разговорчивостью не отличались. А уж такие и подавно…
Аполлон побледнел.
И бледность эта не осталась незамеченной. Нюся, прихлебнув морса, похлопала сопровождающего по спине и сказала:
— Не переживай так, найдешь другого поверенного. Да и вообще… может, правы они, и тебе вовсе свезло. Вот маменька говорит, что этот народец страсть до чего вороватый. Если за ними не приглядывать…
— Извините, — Аполлон поднялся и, пожалуй, чересчур уж резко. — Мне… срочно необходимо встретиться с… с управляющим. И…
Он дернул узкую полоску галстука.
— А я? — Нюся выпятила губки. — Ты меня бросаешь?
— Идем.
— Я не хочу!
— Тогда оставайся.
— Не волнуйтесь, — губы Вещерского растянулись в некоем подобии улыбки, которую при изрядной доле воображения можно было бы счесть дружелюбной. — Мы проводим вашу даму.
