И кажется все-то в крохотной этой лавке, чересчур тесной для такого количества людей, посмотрели на Демьяна. В том числе Василиса, и была в ее глазах такая надежда, что стало просто-таки неудобно.
— И что надо делать? — спросил он, уже предчувствуя, что ему не понравится.
Иначе отчего спина зазудела, и показалось, что ожили нарисованные чудовища, заволновались.
На улице было… обыкновенно.
Так обыкновенно, словно ничего-то и не произошло, разве что опаленные огнем деревья еще возвышались этаким напоминанием о магическом огне. Но к утру и они исчезнут.
Как исчез, развеялся след.
Вот Вещерский встал, и редкие прохожие, которым не сиделось в этот полуденный жаркий час, сами собой отступили, будто почуяли скрытую в сутуловатой фигуре княжича силу. И сила эта пролетела волной, пронеслась да и развеялась, так ни за что и не зацепившись.
Княжич хмыкнул.
Недовольно нахмурилась княжна, поправивши новую шляпку, или как оно называется. А Демьян поглядел на некроманта, который лишь плечами пожал.
— У каждого по-своему, — сказал он. — Я вот… запахи обычно. Или еще образы могу поднять. Передать тоже. Но образы тяжело, тем более в таком месте. Много людей, много следов. И времени, чтобы найти нужный, понадобится изрядно.
А Демьяну как быть?
Он, между прочим, некромантии не обучен, он вообще только туман и видит, разве что тот теперь сделался неодинаков.
Над Марьею будто золотой или огненный, прячущий в себе немалые силы.
Над княжичем тоже золотой, но темнее, гуще, злее будто бы… а вот вокруг Василисы туман перламутром переливает, аккурат как пуговицы на свадебном платье сестры. Помнится, они ей нравились едва ли не больше чем само платье.
И этот туман расползается.
Прокладывает тоненькую тропку… вот он след. Демьян почувствовал его, но… слабый, размытый. А если…
— Позволите вашу руку?
Она протянула ее молча, тонкую теплую, горячую даже. Нервно бился пульс, и Демьян слышал его, как слышал стук ее сердца, ее страх и смешанную с ним надежду. А еще… опасения? Она боялась не его, но за него, и этот было, пожалуй, необычно.
Никто-то и никогда, кроме, пожалуй, Павлуши, не беспокоился за Демьяна.
Однако стоило прикоснуться, и туман потек к Демьяну, принося с собой смесь запахов, терпкую, словно старое вино. И пьянила она не хуже. Ветром степным, лошадьми, железом и камнем, разогретым сосновым бором, старою смолой, которую в детстве Демьян со товарищами сковыривал с деревьев и жевал.
Нет, ему не запахи нужны.
