Вещерский мрачен.
Он дважды прошелся по улице, но след потерял, и это его злит. Его злость густая с богатым лиловым оттенком, один в один варенье, что матушка варила в августе-месяце из соседских слив. А вот некромант спокоен. И спокойствие это отнюдь не только внешнее.
Выходит, он, Демьян, привыкает?
К дару этому? Или правильнее было бы его проклятьем назвать?
— И это, прошу заметить, совершенно возмутительно, — над княжной Марьей туман клубился, и Демьян не мог отделаться от ощущения, что тот того и гляди полыхнет. — Средь бела дня в приличном месте…
— Извини, дорогая.
— А если бы не защита? Если бы… — бледные руки взметнулись, и воздух вокруг ощутимо нагрелся.
— Как вы себя чувствуете? — тихо спросил Демьян, пока Вещерский утешал супругу, а некромант разглядывал шляпку, представлявшую собою поле искусственных роз, среди которого потерялась мертвая белая птица.
— Хорошо, — солгала Василиса.
— Неправда, — зачем-то сказал Демьян, хотя вежливо было бы со словами согласиться.
— Неправда, — она вздохнула. — Странно. И… страшно. Меня еще никогда убить не пытались.
Она потерла запястье, на котором отпечатался алый след.
— И, наверное, убили бы, если бы не Сашка… у меня вообще-то есть родовая защита, только…
— Вы ее не носите.
— Не ношу. И Марья пока этого не поняла, — Василиса покосилась на сестру, что-то увлеченно выговаривавшую супругу. Выглядел Вещерский до крайности виноватым, но отчего-то Демьяну казалось, что и гнев княжны, и нынешняя виноватость княжича — часть чужой игры, свидетелем которой ему было позволено стать. — А как поймет…
— Заругается?
— Еще как.
— А почему не носите?
Не о том надо спрашивать, и не спрашивать вовсе, но сказать что-либо утешающее, вроде того, что преступник понесет заслуженную кару. Вот только ложью это было.
Не так-то просто найти человека, а уж такого, который прячется…
— Так… вы бы видели этот перстень. Он тяжеленный… и неудобный до жути. Вот и…
— Я тебе удобный сделаю, — пообещала Марья, которая, оказывается, все-то слышала. — Или лучше браслетом?
— Браслетом.
— Вот и отлично… а пока… дорогой, вы не хотите что-либо предпринять?
— Что?
— Не знаю, — Марья покрутила шляпку, правда, не с птицею, а с парой проволочных ветвей, что переплелись над макушкой этаким подобием дивных рогов. На ветвях виднелись каменные вишенки, а с боков торчали тряпичные листики. — След поискать…
— Стерся давно…
— Это в нынешнем мире, — некромант отвлекся от изучения птицы и посмотрел на Демьяна. И Вещерский тоже посмотрел на Демьяна.
