Она выразительно посмотрела на Одзиерского, но, похоже, мысль, что он мог кому-то не понравиться, просто не приходила ему в голову.
— …умирают.
— Все? — выдохнул он.
— Избранные, — Василиса осторожно попятилась. Она не сводила с Одзиерского взгляда, уже жалея, что пришла сюда. — Так вы возьметесь?
— Простите?
Он моргнул, верно, приняв какое-то решение и, определенно, не в пользу Василисы. Взгляд его изменился, да и не только взгляд.
— За лошадей, — терпеливо повторила Василиса. — Возьметесь их лечить? Я заплачу…
— Простите, Василиса Александровна, — и голос его звучал иначе, исчезла бархатистая хрипотца, сменившись тоном равнодушным. — Однако к превеликому моему сожалению я не вижу смысла тратить силы на животных, которые в любом случае… бесполезны.
— Что ж, — Василиса подавила в себе желание сказать, что зачастую куда более бесполезны бывают люди, но… не поймет же.
И деньги не возьмет.
И… и, наверное, стоило бы молчать про проклятие, хотя бы пока… у него ведь явно интерес имелся, который можно было бы обратить к собственной выгоде. Вот только Василиса не умела так.
Глупая.
— Стало быть, зелье… интересно, — Никанор Бальтазарович осторожно, с немалою трепетностью принял темную склянку, которую Демьян прихватил в нумере Беллы Игнатьевны. Та, правда, опомнившись, попыталась было отговориться душевной слабостью и склянку не отдать, но Демьян проявил твердость.
И Белла отступила.
И велела убираться. Обозвала нехорошим словом, однако как-то будто… не всерьёз? И чудились за этой несерьезностью сомнения.
— И перепады настроения. Вспышки ярости… а знаете, дорогой мой, — склянку Никанор Бальтазарович поднес к хрящеватому носу и принюхался. — Вы правы… ни одно укрепляющее зелье, если, конечно, оно вышло из рук настоящего аптекаря, а не какого-нибудь самозванца, который только и умеет, что приличным людям головы дурить, не вызовет такого… да…
— Стало быть, глянете?
— Уже… — он, взявшись за горлышко, легонько помотал склянку, и прищурился, вгляделся в темное стекло. — Но это дело небыстрое… и к дамочке загляну… она ж болезная, стало быть, пригляд за нею нужен. Всенепременно… а вы пока тоже пиджачок снимите, будьте так любезны. И вовсе…
На сей раз осмотр был быстрым и неприятным. Холодом не покалывало, холодом пробивало едва ли не насквозь, будто кто-то взялся загонять в хребет замороженные гвозди.
— Экий вы… — Никанор Бальтазарович укоризненно покачал головой. — Только из-под пригляду выпусти, мигом в куда-то вляпаетесь… говорите, откуда мертвечины понахватались.
