– Круто! Это было круто! – восхищенно произнесла.
– Спасибо, детка, – он мне подмигнул.
Столько счастья и радости в один день я никогда ранее не испытывала. Правильно говорят, когда ты встретишь ЕГО, то сразу поймешь. Да – я его встретила и понимаю это!
Остальной день мы провели в номере, не прекращая предаваться любви. Никон не только умелый соблазнитель, но и искусный любовник. Он умеет настроить девушку, снять ее стеснение…
Около полуночи я от усталости валилась с ног и Никон «наконец» дал мне возможность отдохнуть.
Задремав на кровати, полностью обнаженная и измученная страстью, лежала под атласной простыней, как вдруг услышала Никона. Он выругался.
Приоткрыв глаза, увидела его в другом конце комнаты. Он держал в руках телефон, явно нервничая.
– Что случилось? – мне показалось, что произошло что-то ужасное.
– Все нормально. Не волнуйся. Спи.
* * *
На телефон пришло последнее видео Ковальчука в платье. Он дефилировал в своем офисе, на подходе к нему и даже в близлежащем кафе. Мне думалось, что он не сможет. Он ярый гомофоб и тот, для кого ряженный в платье мужик не мужик.
Моей победы уже точно не будет. Здесь одно из двух. Либо ничья, либо его победа.
Как я мог быть таким наивным? Почему вдруг решил, что предложив сделку, он не пойдет до конца, а споткнется на моем задании. Глупо… Это я споткнулся.
Надя смотрела на меня взволнованно, когда я выругался, увидев его видео. Мне придется теперь разбить бедной девчонке сердце, чтобы была хотя бы ничья… А она ведь влюбилась. Да и я тоже влюбился. Как школьник, как прыщавый юнец.
Но не могу же я терять такой лакомый контракт из-за своей влюбленности. Влюбленность проходит, это слишком молниеносное действо. А контракт… Контракт принесем мне еще много миллионов, которыми я только расширю свою империю.
– Что-то случилось? – она подскочила с кровати, совсем перестав стесняться своей наготы.
Я окинул взглядом ее стройное тело с сексуальной грудью, бедрами и талией.
– Все нормально. Не волнуйся. Спи.
У нас есть только сегодняшняя ночь и завтрашний день. Потом мы вернемся в Москву, где я прилюдно сообщу тебе, что ты бездарность и мы разрываем контракт.
Представив ее глаза, какими она будет смотреть на меня после тех слов, почувствовал горечь во рту. Нет. Так нельзя. Нельзя.
Она ведь ни в чем не виновата. И почему должна страдать? Я ведь никакими деньгами не смогу искупить свою вину. Я прилюдно ее унижу. Есть вещи, после которых ничто никогда не станет прежним.
