- Не понимаю, что глупого в рассуждениях Мальтуса? Но допустим, что попытка избавиться от перепроизводства рабочих рук - действительно чепуха. Тогда нужно сократить производство машин-производителей.
- Одна глупость страшнее другой, - воскликнул Рузвельт.
- Не понимаю, что тут глупого, - сказал Гопкинс, - если вместо одного давильного автомата я посажу в сарай сотню парней. Все они будут заняты, все будут получать кусок хлеба, а я буду иметь те же пятьсот кастрюль в день, которые штампует автомат.
В глазах Рузвельта мелькнула нескрываемая насмешка. Когда Гопкинс умолк, он сказал:
- Значит, когда эти сто парней родят еще сто, вы должны будете дать им в руки вместо медного молотка деревянный или просто берцовую кость съеденного ими вола, чтобы работа у них шла медленней. А когда у той второй сотни родятся еще сто сыновей, вы заставите их выгибать кастрюли голыми пальцами, а закраины для донышка делать зубами?
- Это уже абсурд!
- А не абсурд предполагать, что три доллара, которые вы даете сегодня мастеру при автомате, можно разделить на сто парней, а потом на двести, а потом...
- Вы сегодня поднимаете меня на смех.
- Это все-таки лучше, чем если бы вас подняли на смех Тафт или Уилки.
- Одно другого стоит, - кисло протянул Гопкинс. - Но в заключение я вам все-таки скажу, что сколько бы вы ни занимались вашей филантропией, вы не спасете от катастрофы ни Америку, ни тем более человечество. - Гопкинс подумал и очень сосредоточенно продолжал: - Я настаиваю: перспектива должна быть! - Он убеждающе потряс в воздухе кулаком. - Поймите же, патрон, она должна быть тем лучшей, чем меньше людей будет на земле. Ведь чем скорее они размножаются, тем больше возникает противоречий, тем сгущеннее атмосфера, тем страшнее смотреть в будущее.
- Вы пессимист, Гарри...
- Ничуть! Мне просто хочется думать логически: а к чему же мы придем, когда их будет вдвое, втрое больше? Это же чорт знает что!.. Кошмар какой-то!..
Рузвельт остановил его движением руки.
- Вы недурной делец, во всяком случае, с моей точки зрения, - прибавил он с улыбкой, - но ни к чорту негодный философ, Гарри... - Он пристально посмотрел в глаза собеседнику. - Говорите прямо: вам хочется уничтожить половину человечества?..
4
Рузвельт был человеком, не способным положить на стол даже локти. Он был из тех, кто в нормальных условиях избегал говорить неприятности. Во всех случаях и при любых обстоятельствах он стремился приобретать политических друзей, а не врагов. Вместе с тем он понимал, что в сношениях с противниками, будь то внутри Штатов или за их пределами, - особенно, если эти противники более слабы, - нужно разговаривать подчас просто грубо. Поэтому Рузвельту нужен был кто-нибудь, кто мог за него класть на стол ноги на всяких совещаниях внутри Америки и на международных конференциях и говорить с послами языком рынка. Таким человеком и был Гарри Гопкинс.
