— Да, такие правила… Кто платит, тот и музыку, как говорится, заказывает. Редактор сказал, что всё равно невозможно покрыть все события. Надо выбирать.
— Выбор он сделал?
— Да, вот те… — Горхмаз потянул. — Наша память ведь тоже выборочна. Мы же не помним каждый день своей жизни. Так и учебник или монография не может всё охватить.
— Знаю про субъективизм нашей памяти…
И здесь Руфат решил спросить:
— Горхмаз, а ты знаешь таких личностей как Гусейн Джавид или Микаил Мушвиг[1]?
— Не знаю, но у меня с памятью всё в порядке. Не волнуйся!
— Значит, их тоже стёрли, — всё ещё задумчиво сказал Руфат. — Могли бы откорректировать их биографию… оставить их некоторые стихи. Значит, и Мандельштам канул в вечность, и ещё многие… А всего лишь тридцать лет человеческой истории. Это меньше секунды всей письменной истории человечества…
— Я сейчас подумал, что, если бы я не был бы твоим другом, я позвонил бы в психушку, чтобы тебя забрали… Но, с другой стороны, ты выглядишь вполне нормальным человеком.
Руфат осознал, что лучше побыстрее покинуть кабинет Горхмаза.
Он знал, что будет делать дальше. Первым делом он направился к дому, где когда-то жил репрессированный поэт Гусейн Джавид. На его доме должен был быть барельеф, и Руфат стал ощупывать стену — хотел убедиться, что барельеф начисто исчез, так сказать, физически, или инопланетяне или кто там ещё убирают визуальные ощущения у людей. Руфат приложился к стене, поводил рукой вправо-влево, пока не заметил, что на него смотрят люди. Да, со стороны, конечно, это выглядело странно. Руфат убедился, что барельефа нет. Воздействие проекта «Забвение» или «Забывание» на человека фундаментальное — уж постарались эти инопланетяне!
Далее Руфат поехал к Вагифу и сразу, войдя в офис, стал рыскать в его виниловых дисках. К своему изумлению, он обнаружил то, что искал! Он не мог своим глазам поверить. Неужели на офис Вагифа по какой-то причине не распространяется проект «Забвение»? Или какой-то сбой в алгоритме произошёл… Руфат держал в руках пластинку с записью песен Муслима Магомаева. Одна из дорожек на диске содержала песню под названием «Бухенвальдский набат», посвященную трагедии нацистского концлагеря, где были уничтожены сотни евреев и представителей других национальностей во время Второй мировой войны.
— Хочу послушать! — почти что вскричал Руфат, чтобы убедиться, что это именно та песня и те слова, что он знал.
Уже и Вагиф посмотрел на Руфата странно и даже с опаской. Он молча поставил диск, и заиграла музыка, запел Магомаев. Всё точно. Здесь ничего не изменилось.
