— Ты ешь, ешь! — угощает он лесоруба. — Мне это ничего не стоит. Со мной не пропадешь! Пока жив, всегда сыт будешь. Чего зря себя голодом морить?
— Да словно бы и хватит уж, Козьма Иваныч, — стеснительно отказывается Кандалакша. — И на этом благодарствую!
— Вот еще! Говорю, ешь! — с показным добродушием настаивает Козьма. — Без еды, не бойсь, не останемся. Что сегодня поедим, завтра еще больше дадут. А рассчитаться еще успеешь. От безделья когда носки заштопаешь, вот и в расчете будем. Ешь, не стесняйся! Для хорошего человека и я хорош. Доедай да котелок не забудь обиходить.
Все больше и больше попадает под его влияние наш большой и простоватый Кандалакша, превращаясь за подачки в подлинного раба преуспевающего Козьмы. И мы не удивляемся, заметив, что они становятся почти неразлучными. Уединяясь по вечерам, когда при свете коптилки Кандалакша выполняет одно из очередных поручений Козьмы, они подолгу о чем-то вполголоса беседуют. После таких переговоров, замечая наши укоризненные взгляды, лесоруб ежится, стараясь не встречаться с нами глазами.
— Эх, мужик, мужик! — с укоризной хрипит ему Колдун. — Неспроста ты это глаза прячешь. При хорошем человек не прячется — весь на виду. Да и таиться ему при этом незачем. А плохое, сколь ни старайся, не утаишь. Все боком выйдет. Натаскает тебя Жила, что и друзей своих растеряешь. Добру этот тебя не научит, а за огрызок под монастырь обязательно подведет.
— Да я чего? Я ничего, мужики!
— Оно и видно, что ничего. От людей уж, как бирюк, хоронишься.
— Ничего, ребята! — вступается за лесоруба Андрей. — Я на него надеюсь. Думаю, что на большее он не пойдет. Присмотрится вот к своему «благодетелю» и одумается. Это его куски к нему привязали.
— Да, если бы так! А то уж очень что-то секретничать стали. Того и гляди, что и лесоруб к полицаям зачастит.
Слыша столь не лестные о себе отзывы, Кандалакша чувствует себя очень неловко, виновато прячет глаза и упорно избегает наших расспросов.
— А я все-таки надеюсь на него, — настаивает Андрей. — Наш человек! Голод его толкает на холуйство. Одумается еще — придет время.
…Разрыв Кандалакши с Козьмой произошел при совершенно неожиданных обстоятельствах. Как-то однажды, когда мы коротаем время у печки, до нашего слуха доносится настойчивый приглушенный голос Козьмы, на который лесоруб отвечает либо молчанием, либо нерешительным отказом. Разговор их при этом заметно становится все более резким.
— Тебе же лучше хотят! — слышится голос Козьмы. — Ведь пропадешь ни за копейку!
