Все получилось так, как предусматривал Полковник. Когда раздается свисток, немцы, очнувшись от приятного времяпрепровождения, приходят в себя и начинают нехотя спускаться вниз. Как ни в чем не бывало, мы продолжаем усердно подбивать последние шпалы. Таракан, подойдя к нам, придирчиво осматривает подштопанный участок. По тайному знаку Полковника все мы, якобы наблюдая за проверкой, выстраиваемся на левой стороне шпал, плотно прижимая их своим весом к балласту. Не доверяя глазам, мастер берет у одного из нас молоток и простукивает им правую сторону. Шпалы справа подбиты на совесть, слева они плотно прижаты нами и потому звучат глухо, как и положено. Это окончательно успокаивает недоверчивого мастера, и, улыбнувшись, он снисходит даже до скупой похвалы:
— Гут, гут! — и, не выдержав, поясняет: — Махен вег! Морген фрю цуг зих бегебен[66].
— Обрадовал тоже, — шепчет мне Полковник. — Только нам и радоваться, что вы дорогу откроете и утром по ней первый эшелон прогоните. Поглядим еще, как это он у вас проскочит.
Несколько минут спустя проворный мотовоз мчит нас по тщательно отделанному полотну к лагерю. Закончен рабочий день. Завершены работы на дороге.
— Достроили-таки дьяволы! — досадует Полковник. — Ну, ничего! Авось недолго поездят. Еще отрыгнутся им наши муки. Мы им хорошую свинью подложили. И сделали так, что не подкопаешься. Даже похвалил Таракан.
В этот день прибытие наше в лагерь ознаменовывается необычным событием. Не успеваем мы разойтись по палаткам, как по лагерю разносится зычный голос Гришки-полицая.
— Выходи строиться! — надрывается он от усердия. — Да пошевеливайтесь, клячи! Сейчас господин комендант пожалует.
— Еще что-то надумал! Никак опять тряпки собирается отбирать? Покою, сатана, не дает! — огрызаемся мы, теряясь в догадках.
Увидев насвистывающего игривый мотив Тряпочника, плац замирает, ожидая его приближения. Окинув нас своим зорким шальным взглядом, комендант оборачивается к сопровождающему его переводчику и что-то долго ему втолковывает.
— Внимание! — обращается переводчик к нам официальным торжественным тоном. — Комендант лагеря приказал объявить, что ввиду успешного окончания строительства дороги все работы завтра отменяются и день объявляется нерабочим.
Рассчитывая на эффект, который произведет на нас его сообщение, он делает паузу и внимательно наблюдает за нами, ожидая восторженных благодарственных криков. К его крайнему изумлению, плац хранит гробовое молчание. Сообщение переводчика производит на нас совершенно противоположное впечатление. Полные мрачного безмолвия, мы относимся к услышанному с явным недоброжелательством. На горьком опыте мы знаем, что обещанный «нерабочий день» не сулит нам ничего, кроме беспокойства и урезанного почти наполовину пайка (за «безделье», объясняют немцы).
