Репортажи о судебном процессе чаще всего пишутся с юмором, хотя на уроке было не до смеха. Названия газет изобретаются репортерами. Тут вы встретите и «Весть», и «Судебные ведомости», и «Скул ньюз», и даже «Вечерний синус». Если диспут прошел удачно, интерес к изучаемому материалу обеспечен, и последующие уроки доставляют радость и мне, и ученикам. И если по горячим следам, сразу после «суда», а не после изучения романа Достоевского предложить написать сочинение, то нетрудно догадаться, что учитель получит работы, не покрытые «хрестоматийным глянцем». В них могут быть и ошибочные мысли, и неточности, но это будет драгоценное, свое, самостоятельное суждение. И не надо деспотически навязывать личную точку зрения: гораздо важнее знание материала, «система доказательств», свой взгляд на вещи. Темы сочинений тоже должны давать простор для собственных размышлений. Поэтому безусловно лучше, например, тема «Верна ли теория Раскольникова?», чем «Крах идеи Раскольникова», нередко рекомендуемая методистами.
Дискуссионные возможности заложены во многих разделах школьного курса литературы: Наташа Ростова, Лука и Сатин, Левинсон, герои современных книг. Широкое поле! Впрочем, кто же против полемики? На словах, вероятно, все – за. Но побывайте на уроках, и убедитесь, что спор – редкое явление. Да и один-два диспута, проведенные в классе, не научат ребят отстаивать свои взгляды. Необходимо, чтобы детей учили думать и спорить с первого по одиннадцатый класс, чтобы этим занимался коллектив педагогов, а не отдельный учитель.
Учителей волнует не только вопрос о том, какие произведения надлежит изучать в школе, но и другая, не менее важная проблема: а так ли, как надо, мы преподносим детям шедевры классики? Отвечает ли школьная методика духу и требованиям нашего времени?
Большинство статей, включенных в этот сборник, опубликованы в последнее десятилетие. Печатались они в «Литературной газете», «Московской правде», «Учительской газете», в журнале «Литература в школе» и газете «Литература».
Читатели говорят мне, что это «новые подходы к изучению классики». Может быть. Но я не стремился во что бы то ни стало открывать Америку. И что такое «новый подход»? Не вернее ли говорить о новой трактовке произведений? Но и это не было целью. Когда впервые кем-то анализируется роман или определенные аспекты его, то критик не скован авторитетными мнениями, суждениями; он – открыватель, проторенный путь ему не грозит. А что делать, если перед тобой лежит известнейшее творение, о котором за многие десятилетия написаны сотни статей, канонизированные оценки давно вошли в школьные учебники и ты сам по ним учился, а потом нечто подобное внушал своим ученикам? Сложно.
