Фигура Базарова потребовала уже настоящего диспута, и я впервые почувствовал, как выросли духовно мои спорщики, в первом классе нисколько не сомневавшиеся в знании того, «что такое хорошо и что такое плохо».
Следующий диспут готовился еще более основательно и проводился «по всем правилам». Это «суд» над Раскольниковым. Ребята только-только прочли роман. По опыту они уже знали, что в учебник сейчас лучше не заглядывать. Я, разумеется, никаких решений не подсказывал, а только поставил перед спорящими некоторые вопросы для «затравки». За неделю до этого урока десятиклассники распределили роли: судья, четыре обвинителя, четыре адвоката, свидетель обвинения и свидетель защиты, два репортера. И, конечно, сам Раскольников. Остальные – присутствующие в зале суда и участники процесса. Все это не вполне соответствует юридическим нормам, но весьма удобно для выполнения наших задач. А какие у нас задачи? Обвинители разоблачают страшную теорию и практику Раскольникова, а защитники стараются вспомнить все хорошее, что есть в этом человеке, некоторые пытаются оправдывать и его идеи. Я же думаю на уроках о том, как развить у моих дорогих взрослеющих мальчиков и девочек умение разбираться в людях и их поступках, как отвратить их навсегда от всего злобного, бесчеловечного, несправедливого, безнравственного, научить думать, читать, говорить, благородно, осмысленно и целеустремленно жить.
Это и учебное занятие, и игра, и импровизированный спектакль. Выросли наши воспитанники. Теперь они ведут спор практически без моего участия.
«Прошу встать! Суд идет!» – это еще мои слова. Открывается дверь, входит судья, за ним – остальные. На скамью подсудимых садится Раскольников. Обвинители и защитники обмениваются вопросами. Страсти накаляются, ребята удивительным образом входят в роль, а иной раз ведут себя совершенно непредсказуемо. Помню, как во время процесса Люба Стрельникова, по натуре эмоциональная, но обычно сдержанная девочка, напряженно и нервно наблюдала за происходившим в зале суда и вдруг, даже не попросив слова, вырвалась вперед и, отстранив вялого «законного» свидетеля, закричала: «Я видела. Я все видела!» – и торопливо, с неподдельными слезами на глазах, стала рассказывать о преступлениях Раскольникова. И даже привыкшие ко многому одноклассники ошеломленно затихли. Диспуты такого рода привлекают прелестью экспромта. Задают вопросы репортеры, щелкают фотоаппараты, звенит утихомиривающий колокольчик. Урок идет к концу. Последнее слово подсудимого Родиона Романовича. Несколько фраз солидно произносит круглолицый Толя Кузьмин – судья (он потом поступит на юридический факультет). А приговор выносит весь класс путем голосования, и тут многое зависит от того, как поработали обвинители и адвокаты. Но, как правило, это приговор более суровый, нежели в романе Достоевского. Наши молодые люди не могут простить ни жестокого убийства двух женщин, ни создания антигуманной теории, оправдывающей злодеяния.
