На углу Цеплой и Крохмальной находилась казарма Волынского полка. Левее, на Цеплой, где Макс договорился встретиться с Башей, другая казарма — жандармская. У будки стоял караульный. На просторном дворе унтер-офицер муштровал солдат. Дети останавливались поглазеть, но караульный гнал их прочь. Макс увидел, как солдаты учатся колоть штыком. Они разбегались, держа винтовку наперевес, и выпускали чучелу соломенные кишки…
Уже десять минут четвертого, а Баши все нет. Забыла или передумала? А может, заблудилась? Макс озирался по сторонам. Он дошел до такого состояния, что уже просто не мог оставаться в одиночестве. Чем заняться в этот длинный, летний субботний день? Куда можно пойти одному? По субботам даже еврейские газеты не выходят. А пятничный номер Макс уже прочитал от начала до конца, и анекдоты, и роман, хотя не знал, с чего там все началось, кто все эти люди и как они впутались в такую историю. Там было про какую-то даму в вуали, про жестокого барона и девушку-сироту, которая приехала из провинции в большой город искать пропавшего жениха. Действие происходило в Петербурге.
Макса всегда удивляло, откуда писатели все это берут. То ли о своей жизни пишут, то ли на выдумки такие мастера. Он совсем недавно начал читать местную газету, но роман уже его затянул. Макс с нетерпением ждал следующего номера, чтобы узнать, кто такая эта Ольга и зачем она всегда скрывает лицо под вуалью, почему прячет свою красоту. Обычно ждать приходилось до завтра, но после пятницы придется терпеть до понедельника…
«Видать, насвистела мне эта судомойка», — подумал Макс. И что теперь делать? Пойти в гостиницу и попытаться вздремнуть? Или в кинематограф, или взять дрожки и одному в Лазенки поехать? На часах уже двадцать пять минут четвертого.
«Еще пять минут! — решил Макс. — Больше получаса и графиню Потоцкую ждать не стоит, а уж какую-то кухарку с Крохмальной, хабалку местечковую…»
Мысленно обругав Башу, Макс начал фантазировать: он становится польским генерал-губернатором и приказывает посадить ее в Павяк, в «Сербию», как там называется женское отделение, или в Цитадель. А может, лучше сразу ее повесить? Чтоб знала, дура хасидская, что Макс Барабандер — не из тех, кого можно водить за нос.
«К Циреле, что ли, вернуться? Вдруг на балкон выйдет, помашу ей, чтобы спустилась».
Макс покачал головой: однако плохо дело. Все от Буэнос-Айреса до Варшавы находят своих суженых, а у него баб целая толпа, и при этом он одинок. Как же так? Проклятие какое-то или, как говорит Школьников, гипнотизм. Это Рашель на него порчу навела. Телеграммы ему шлет. Наверно, она и Баше телеграмму отправила, чтобы та не приходила на свидание.
