Макс проснулся. Его била дрожь. Подумал: «Чего только не приснится! К чему бы это?»
Он вспомнил свой визит к раввину, его сердечность и тихую неприязнь ребецн, ее нападки и намеки, что он, Макс, невежда и недостоин девушки из благородной семьи, вспомнил умоляющие взгляды Циреле, и ему стало горько на душе. Во рту пересохло.
— Зачем мне это? Зачем я затеял эту дьявольскую игру?
Когда-то его мать говорила: «Человек — сам себе злейший враг». Верно! И десять врагов не причинят тебе столько зла, сколько ты сам…
— Что ж, прощай, Варшава! — сказал он вслух. — Вот я тебя и покидаю!
Окинул взглядом свои вещи:
— Поеду куда глаза глядят. Первым же поездом!
Раздался стук в дверь. На пороге стояли коридорный и какой-то мужчина в штатском: твердая шляпа — «мелонек», как называют в Варшаве такой фасон, и костюм в клетку.
— Когда вы съезжаете? — спросил коридорный. — Нам надо прибрать в номере.
— С чего вы взяли, что я съезжаю? — удивился Макс.
— Вы должны освободить номер в двенадцать ноль-ноль!
— С какой стати?
— Наверно, тут какая-то ошибка. — Коридорный углубился в бумагу, которую он держал в руках.
Мужчина в твердой шляпе улыбнулся и даже подмигнул.
— Сейчас спущусь вниз и все выясню, — сказал коридорный и, не извинившись, закрыл дверь.
«Что бы это значило? — подумал Макс. — Меня что, выселяют?»
Ему давно казалось, что в гостинице на него косятся. Коридорные и горничные без конца стучались к нему или даже пытались отпереть дверь без стука, а потом извинялись сквозь зубы или с усмешкой. А если на него донесли? С другой стороны, что плохого можно о нем сказать? Контрабанды он в Варшаву не провозил…
Макс принялся шагать по комнате.
Он порвал с преступным миром, но с миром богачей, аристократов, фабрикантов и элегантных дам так и не сблизился. На него смотрели с подозрением всюду, куда бы он ни приехал: в Лондоне, в Париже, в Берлине. В Буэнос-Айресе, когда он говорил по-испански, его сразу же выдавал акцент. Ребецн наговорила ему немало неприятных слов. Он должен стать другим человеком. Учиться, исправляться никогда не поздно. Она чуть ли не в открытую заявила, что он неуч и хам и она отдает ему дочь только потому, что девушка тоже не без изъяна — пыталась покончить с собой.
Опять послышался стук в дверь. «Наверно, пришли меня вышвырнуть».
Макс открыл и увидел Циреле. Он застыл на месте. Неужели это она?
На ней были светлый костюм и соломенная шляпа, та самая, которую Макс купил ей на первое свидание. В руках сумочка. Он еще никогда не видел Циреле такой элегантной. Никому бы и в голову не пришло, что это дочь раввина. С таким же успехом она могла бы быть графиней.
