, он хотел ездить только в отцовской бричке, потому как опасался… Забыл, как это называется…
— Шатнез[51].
— Да, совершенно верно. Вот, забыл слово. Он хотел подложить подушку, но отец вспорол сиденье и показал, что там чистый лен, никакой шерсти. Пусть отец и не был большим знатоком Торы, но все-таки даже в комментариях разбирался. Мама, царство ей небесное, по субботам в чепце ходила. Мы в тесноте жили, все в одной комнате, однако Богу Богово. В праздники гостей приглашали, на столе — всегда только кошерное. Если бы можно было, я бы вам поклялся. В Америке, по правде говоря, немного отдалился от еврейства, но здесь, ребе, я еврей!
И Макс ткнул себя пальцем в грудь. Раввин дружески посмотрел на него, улыбнулся.
— На все воля Божья. Написано, что за сорок дней до того, как человек должен родиться, объявляют: «Бас плойни лифлойни»[52]. Я сижу, голову ломаю, где взять для дочери приданое, и вдруг мне вас Бог посылает… Дочь у меня не чужда всяких современных идей, — продолжил раввин другим тоном, — поэтому мы хотели сосватать ее сыну меламеда…
— Да, я знаю. Реб Зайнвеле.
Раввин вытаращил глаза:
— Откуда вы знаете?
— Ребе, слухами земля полнится, а я, как вы понимаете, не глухой.
— О ней что, разговоры ходят?
— У людей языки длинные, но я им сказал: если девушка не хочет, нельзя ее принуждать.
Раввин дернул себя за бороду.
— Боже упаси, никто ее не принуждал, но она нервная, как ее мать. Нервы, это болезнь такая. Разойдется человек и такого натворит, что потом долго жалеет. Теперь это называется «нервы», а раньше называлось просто: злое начало. В Талмуде сказано, что человек грешит лишь тогда, когда в него вселяется дух глупости. Но всегда есть выбор, все можно преодолеть, если очень сильно хотеть. Врачи назвали грехи нервами, чтобы не надо было раскаиваться. Никто же не виноват, раз это болезнь! Но это ошибка. Если бы человек не мог обуздать свой гнев, то гнев не был бы грехом…
— Да, ребе, но ведь бывает, что человек и правда собой не владеет. Был у нас в Аргентине один гой, испанец. Жена узнала, что у него есть любовница, ну и стала ему печенки переедать. А у него от любовницы тоже дети были, в тех краях это обычное дело. Короче говоря, как-то раз жена так его вывела из себя, что он не выдержал, снял со стены ружье и застрелил и ее, и детей заодно. Потом пошел к любовнице и там то же самое устроил. Только одна девочка спаслась, пяти лет, успела под кровать спрятаться. А когда он сам попытался застрелиться, ружье дало осечку, ну, его повязали и в тюрьму…
