Он шел по Новому Миру, пока не увидел ресторан. Заказал капушняк — щи с капустой и шницель по-венски.
Да, не повезло Шмилю Сметане. А что, если это из-за Макса? Вдруг Бог послал Шмилю апоплексический удар, чтобы Райзл не смогла уехать? Или кто-то ему рассказал, что любовница изменяет, и это его подкосило? А Максу только и остается хлебать трефные щи (наверняка заправленные свиным салом) и размышлять о своей несчастной судьбе.
«Хоть бы паспорт вернула, да поскорей. Черт ее знает, на что она еще способна!»
Райзл нашла ему Башу, она же их и разлучила. Циреле он сам нашел и тут же потерял. Вернулся к тому, с чем сюда приехал — один в чужом городе. Правда, он и в Буэнос-Айресе был один. После смерти Артуро люди отвернулись от Макса, не явно, конечно, но потихоньку, незаметно, будто испугались, что он заразит их несчастной судьбой. Телефон молчал, а когда Макс сам кому-нибудь звонил, оказывалось, что того нет дома. Макс шел в ресторан, где всегда встречал знакомых, но теперь просиживал там часами, а никто из друзей не появлялся. Вокруг него образовалось пустота, из которой он не мог выбраться. Она следовала за ним в Лондон, Париж, Берлин, приехала вместе с ним в Варшаву. Рашков? Да, надо попробовать, может, там…
Утром он купил газету. Достал ее, развернул на столе и сразу заметил, что посетители бросают на него злобные взгляды. Услышал слово «жид». Вот так, для святого человека он гой, а для этих полячишек — еврей. При виде еврейской газеты им тошно становится. «Чтоб они лопнули от злобы, — подумал Макс. — Я не местный, я американец. Ничего они мне не сделают».
Он любил еврейские газеты. В них писали о евреях, об их положении. Корреспонденты костерили антисемитов на чем свет стоит. Подшучивали, правда, осторожно, намеками, над императором и императрицей, Распутиным и Столыпиным. Были тут новости и про колонии в Палестине. Этим летом выпало мало дождей, и колонисты страдали от засухи. Газета призывала им помочь.
«И чем я могу им помочь? Кому переслать деньги? — задумался Макс. — А что, если самому туда поехать и там поселиться? Сейчас она под турками, но все-таки это наша земля… Все там погребены: праотцы Авраам и Иаков, царь Давид… Я же еврей, в конце концов. Грешный еврей — все равно еврей».
Макс разложил газету по всему столу.
Какой сейчас месяц? Девятое ава уже было? Он вспомнил про пост Семнадцатого тамуза, три недели, девять дней[94]. Когда это все в этом году? Надо купить еврейский календарь!
