Здесь, в реальном мире | страница 36

Или: Отличная мысль, сынок!

Вар не знал, какой из двух ответов он хочет услышать. И от какого из двух ему станет ещё хуже.

Тут папина рука упала с диванной подушки и скользнула вниз по Варовой щеке.

На миг Вар сжался от страха: с закрытыми глазами и приоткрытым ртом папа был очень похож на тех людей, которых той ночью возили на каталках по больничному коридору. Но тут папа раскатисто всхрапнул, и Вар опять задышал.

Он поднял папину руку и тихонько положил обратно на подушку.

Потом дотянулся до пульта и включил звук, чтобы слышать комментатора. Еле-еле, на минимальной громкости. Но когда папа проснётся, Вар хотя бы сможет пересказать ему ход игры.

Он тянул верёвку изо всех сил уже пять минут — и наконец колокол сдвинулся, застонал, и сразу что-то мелко, звонко хрустнуло. Вар бросился к купели и заглянул через край.

Всё оказалось очень плохо. Колокол проломил дно, и теперь посреди купели темнел глубокий кратер.

При виде этой пробоины то, что находилось всегда у него в груди, — душа? — сникло. А сам он молча опустился на ступеньку.

Ванна, в которой перерождаются. Он уже никогда не сможет наполнить её водой.

И никогда не выйдет из неё обновлённым.

До конца жизни он будет разочаровывать родителей своей ненормальностью и антисоциальностью, этим своим внутри-снаружи. И в каждом учительском письме к родителям будет про него написано: Вар должен активнее участвовать в работе класса! — притом что «участвовать» всегда означает как можно громче выкрикивать ответы, не задумываясь над вопросами. Или: Вар очень способный мальчик, но тщательно это скрывает! Или вот такое: Иногда я вообще забываю, что Вар сидит у меня в классе.

Что это за учитель, который забывает про ученика просто потому, что ученик ведёт себя тихо?

Тут на ступеньку рядом с Варом выскочила ящерица и оттопырила свой алый воротник.

— Да не собираюсь я с тобой драться, — сказал ей Вар и поднял руки.

Бывшая церковь вся кишела ящерицами, они выползали погреться на горячих обломках шлакобетона. И пусть бы себе грелись сколько угодно, места полно; но теперь каждый раз при виде ящерицы Вар вспоминал, как мама в тот день жалела: почему у них не нормальный ребёнок. Лучше бы ему перед этим встретилось какое-нибудь другое животное, не такое привычное. Например, сатурния луна, которая сидела однажды у них на сетчатой двери. Большая, с ладонь, и с бледно-молочно-зеленоватыми трепещущими крылышками.

— Уходи, — сказал он ящерице.

Ящерица на ступеньке моргнула.