Сказки дедушки Матвея | страница 23

— Что это ты, Волк, на ночь-то глядя, купаться задумал?

Выбрался Волк из воды, поплелся домой. Пройдет, пройдет, да оглянется. А Енот стоит, ухмыляется.

«Ах, дурак я серый, — ругает себя Волк, — из ума выживать начал, старый! Ишь ведь, какое померещилось: месяц в воде за гуся принял».

Доплелся до норы, свернулся калачиком, дрожит от холода, прикрылся хвостом, чтобы согреться — за нос что-то царапнуло. Хвать зубами — репей!

— А все-таки лиса ни при чем тут, — сказал Волк. — Примета есть примета. Был бы сам половчее, посмекалистей — и не ложился бы теперь спать на голодное брюхо… Ап-ап-ап-чхи! О, вишь, и правда… А зачем на голодное? Примета ведь на целые сутки действительна. Вот пойду сейчас в колхозную овчарню, и уже где-где, а там улыбнется мне счастье.

Но у колхозной овчарни счастье Волку попалось цепкое, как схватило его за ногу, так и не выпустило: в капкан попал.

— Да, мудры твои приметы, Николка, — закончил с усмешкой дед Матвей, — ничего против не скажешь. Точь-в-точь, как у Лисы Патрикеевны.

— Ты почему в школе не был, Николка? — звонко спросил он прямо с порога.

Николка показал пальцем на шею, обмотанную шерстяным шарфом.

— Простудился, — прохрипел он, — горло вот заложило и температура.

Костя достал из сумки тетрадь и подал ее Николке.

— Вот твоя контрольная. Евгения Викторовна пять поставила! И мне пять. Хорошо, что твоя шпар…

— Тс-сс, — шикнул на него Николка и показал глазами на дедушку Матвея. Говори, мол, да не проговаривайся.

Дедушка Матвей, который с самого утра был занят починкой ременной сбруи для своего колхоза, не торопясь, отложил в сторону покрышку от хомута и, покряхтывая, распрямился во весь свой чуть ли не двухметровый рост.

— Ты чего ж не раздеваешься? — спросил он Костю. — Пришел к другу — так будь как дома. А я вам сказку между тем расскажу.

— Много всякого на свете творится, да не про всякое в сказке говорится, — начал дед тихим голосом. — В глухом бору, под сосной вековою, в берлоге, родился у бурой Медведицы один-разъедный сыночек — толстопятый Мишатка.

Как подрос он немного, сказала ему Медведица:

— Ну, сынок, собирайся-ка со мной в лес. Наступила пора обучать тебя лесной грамоте; по каким тропкам ходить, с каким зверем дружить, как с голоду не пропасть и в капкан не попасть.

А Медвежонок ленив был да избалован: замотал головой, заупрямился.

— Какие еще мои годы, — говорит, — успею. Подремлю-ка я лучше, мама, на солнышке.